Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения
вернуться

Шефнер Вадим Сергеевич
Шрифт:

«Молчаливые фильмы, трамваи с площадкой открытой...»

* * *
Молчаливые фильмы, трамваи с площадкой открытой, Чехарда и лапта, дровяной деревянный сарай... Возникают из тьмы очертания давнего быта — И душа экскурсанткой вступает в покинутый рай. Как светло и привольно живется там детям и взрослым! Все капризы мои моментально прощаются мне; В мире этом еще не обижен никто, и не сослан, И не болен никто, и никто не убит на войне. Там счастливые сны до утра моей матери снятся, Там осенней порой вечера так уютно длинны, И на книжную полку, где с Фетом соседствует Надсон, Даргомыжский и Лютер степенно глядят со стены. В том домашнем раю, в безмятежно-безгрешном покое Беспечально, бессмертно родные звучат голоса, А на Среднем проспекте копытами цокают кони, И на кухне чуть свет музыкально гудят примуса.

Устная речь

Это так, а не иначе, Ты мне, друг мой, не перечь: Люди стали жить богаче, Но беднее стала речь. Дачи, джинсы, слайды, платья... Ценам, цифрам несть конца, — Отвлеченные понятья Улетучиваются. Гаснет устная словесность, Разговорная краса; Отступают в неизвестность Речи русской чудеса. Сотни слов родных и метких, Сникнув, голос потеряв, Взаперти, как птицы в клетках, Дремлют в толстых словарях. Ты их выпусти оттуда, В быт обыденный верни, Чтобы речь — людское чудо — Не скудела в наши дни.

«Я знаю верного врага...»

* * *
Я знаю верного врага — Да будет жизнь его долга. Попутчик юности моей, Он помнит с давних лет Своих врагов — моих друзей, Которых больше нет. Он не забудет ничего, Пока жива вражда. В сердитой памяти его Я молод навсегда. Пусть он меня переживет — Хранитель тайн былых, Ходячий памятник невзгод И радостей моих.

«Ругают ли критики люто...»

* * *
Ругают ли критики люто Иль хвалят, впадая в экстаз, — Стихи наши твердой валютой Становятся лишь после нас. С годами — без лести, без блата, Строга, неподкупно груба — На медь, серебро и на злато Все рассортирует судьба.

Анонимка сумасшедшего

Заявляю: за нами следят! Межпланетные супершпионы Вместе с нами в столовках едят, Ходят в бани и на стадионы; Пьют, как люди, любое вино, Покупают шелка и ватины, И, как люди, шагают в кино На глупейшие кинокартины; Носят юбки они и штаны, Даже вклады имеют в сберкассах, — А на карты их нанесены Склады ядерных боеприпасов. Чуть стемнеет — их будто и нет, Хоть с ищейкой ищи — не отыщешь... Каждой ночью — военный совет На заброшенном старом кладбище. Каждой ночью за тихой стеной Шелестят межпланетные речи, И недавно подслушано мной, Что квадрат приземленья — намечен; И даны их десантным полкам На Земле боевые заданья, И присвоены материкам Неземные наименованья.

1988

Страх

Страх загадочно многолик, Он проник во многие души... Совещаться я с ним привык В море, в воздухе и на суше. Но вчера мне приснился сон, Будто мой советчик — в опале, Будто будет он отменен, Исключен из земных реалий. Я проснулся, мокрый от слез, Трепеща, как пленная птаха, — Так меня испугал прогноз, Что на свете не станет страха. Ах, пропасть без него зазря, Кануть в пропасть придется многим, Как слепцам без поводыря На петлистой горной дороге. И предвижу я много бед, Много-много горького плача, Если все, в ком совести нет, Потеряют и страх в придачу.

Заклинание

Жизнь в предстоящее устремлена, В ложных не верь богов, Выплюнь из памяти имена Личных былых врагов. Делай лишь то, что совесть велит, Строго собою правь, — И от чесотки мелких обид Душу свою избавь. Выбрось из сердца сомнений хлам, Верь, что счастье — с тобой, Радуйся дням, отпущенным нам Вечностью и судьбой.

Хулиганская баллада

Знаменитый Вася Чирей, Ленинградский хулиган, По неведомой причине Разрядил в себя наган. Все мальчишки в нашем классе Были ошеломлены, — Застрелился, помер Вася, Гордость гаванской шпаны! Крови он чужой не жаждал, Стерву Тоньку обожал; Он не трогал бедных граждан, Лишь буржуев обижал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На себе поставив точку, Вышел парень из игры. Шестьдесят крутых годочков Миновало с той поры. День за днем Смоленка-речка Мимо кладбища бежит, Где, покинув нас навечно, Вася в ямочке лежит. Спит Васек, прощенный всеми, Уничтоженный собой, — Но не спит, не дремлет время, — То — тревога, то — отбой. Вася, что же дальше будет С гражданами всей земли?! Адское оружье люди Без тебя изобрели. Мы живем у речки Леты На потеху злым богам, — И прижат к виску планеты Термоядерный наган.

1989

Непривычка

Чего-то все душа боится, И от добра не ждет добра, — Вдруг послезавтра повторится Недоброе позавчера? Вдруг Некто, числящийся в нетях, Воскреснув, улучив момент, Сопротивления не встретив, На свой вернется постамент?

«Не ожидая почестей и нег...»