– Рассказывайте.

В отношении этих двух слово «докладывайте» Виктор Александрович не применял.

Лузгин потянулся к центру стола за гостевой пепельницей.

– Люди те же, настроение – то же. В общей сумме человек триста. Одна часть пикетчиков, одна часть сочувствующих и членов семей, третья часть – зеваки. Пикетчики не пьют, а вот зеваки и сочувствующие разговлялись с полуночи.

– И вы с ними.

– И я с ними, – спокойно кивнул Лузгин. – Когда утром полезли на насыпь, то наши доблестные менты-молодцы руки за спину, пытались остановить народ, так сказать, грудями и голосом. Никто никого не уронил, только толкались немного. А вот когда пикетчики вышли на рельсы и стали сгонять милицию вниз, под насыпь, возникла напряженка. У них же приказ...

– Знаю, – сказал Слесаренко. – Я дал Савичу команду отойти. Вы мне другое скажите: если и люди те же, и настроение, то почему они все-таки вышли на рельсы?

– А вы не знаете? – Лузгин округлил глаза и затянулся дымом. – Вам не доложили?

Этого в Лузгине Виктор Александрович так и не выучился принимать: если знаешь больше – скажи просто, без этих тянущих встречный унизительный вопрос сигаретных пауз.

– Дело в том, что утром, в шестом часу, приехал депутат областной Думы Харитонов. На «Волге», кстати, с думскими номерами. Очевидно, выехал из Тюмени вчера днем или к вечеру. По приезде собрал митинг, толкнул речь и повел народ на штурм. Сейчас сидит на рельсах и требует вашей явки с повинной. Вашей и Вайнберга. Последнего требует с мешком денег.

– Да, кстати, Вайнберг! – Слесаренко поднялся и пошел к селектору, ругая себя за утреннюю несобранность.

– Найдите Вайнберга, – сказал он секретарше, – и попросите его прибыть ко мне.

– Нуда, – усмехнулся Лузгин, – так он разбежался... А на рельсах, между прочим, из нефтегазового начальства я не видел никого. Только профсоюзник носится и руками машет.

– Так он машет то в одну, то в другую сторону, – добавил Кротов. – Определился бы, что ли, а то и тем, и этим, уже смотреть противно.

– Работа такая, – злорадно сказал Лузгин.

Виктор Александрович вернулся к столу и с тоской посмотрел на лузги некие сигареты – вот они, только руку протяни.

– Ваше мнение: ехать мне на рельсы или нет?

– Не ехать, – сказал Кротов.

– Ехать, и непременно, – сказал Лузгин.

– Вот спасибочки, – вздохнул Слесаренко. – Давайте высказывайтесь. – «Хороши советники», – подумал он и снова посмотрел на сигареты. – Ваши доводы, Сергей Витальевич.

Ни мэр, ни городская администрация в целом не имеют никакого отношения к факту невыплаты зарплаты рабочим нефтяной компании. Но если вы появитесь там, вам придется четко обозначить свою позицию, с кем вы с рабочими или с руководством компании, которое четвертый месяц не платит людям денег. А вам нельзя делать ни того, ни другого.

– Ну, я не «профсоюзник», – недовольно бросил Слесаренко. – У меня есть позиция по этому вопросу, и я не побоюсь ее высказать публично.

– И чего вы добьетесь?

– Просто скажу правду. Скажу, что думаю...

– Извините, Виктор Александрович, – Кротов поднял ладонь, будто притормаживая собеседника. – Мне ваша позиция известна: забастовка законна, требования рабочих законны, но перекрытие железной дороги незаконно, а потому... Эта ваша «правда» не устроит никого. Люди с рельсов все равно не уйдут. Эти песни насчет «законно-незаконно» они уже сутками слышат, а вы лично как мэр в глазах народа много потеряете.

– Так что же мне, вместе с ними на рельсы садиться?

– Ни в коем случае. Оставайтесь здесь и занимайтесь своими делами. Если от пикетчиков прибудет депутация, примите ее и тогда действительно скажите все, что думаете. Но здесь, и не по своей инициативе. На рельсы же следует ехать только с готовым решением, а его у нас нет и быть не может.

– Понятно, – сказал Слесаренко. – Теперь вы, Владимир Васильевич.

Лузгин растер окурок в пепельнице и сбоку, наклонив голову, посмотрел на Виктора Александровича.

– Вы у нас мэр, не так ли?

– Исполняющий обязанности.

– Ежели исполняете, значит, мэр. Нефтяная компания «Севернефтегаз» расположена в городе. Это так. Работники компании – ваши избиратели, горожане. Так? За все, что происходит в городе, вы несете перед людьми персональную ответственность. Так?

– К чему эти банальности? – недовольно поморщился Виктор Александрович. – Что вы конкретно предлагаете?

– Я предлагаю использовать ситуацию в активном режиме. Вы не можете сидеть здесь и делать вид, будто ничего не происходит.

– Позвольте! – Теперь уже Слесаренко поднял ладонь и как бы прикрылся ею от Лузгина. – Я тут без дела не сижу, я тут делами занимаюсь с утра до ночи! В том числе и долгами «Нефтегаза», к вашему сведению.

– Да не горячитесь вы, Виктор Саныч, – примирительно усмехнулся Лузгин. – Я ведь рисую вам позицию с точки зрения пикетчиков на рельсах. Вас позвали – вы не явились. Значит, вам нечего сказать и не делаете вы ни хрена. Если бы делали – приехали и доложили. А докладывать особо нечего. Да, работа есть, но результата нет.