— Ну и как герр Руди? — спросил Саузерленд после того, как они сели на скамью под тополями.

— Боюсь, бесполезен.

— Вам в любом случае следовало его убить. Надо было всадить ему пулю в лоб.

Грей не обратил внимания на сказанное.

— Мартин... мне захочется увидеть её после того, как мы закончим дела здесь. Хотя бы только на несколько минут я хотел бы увидеть её.

— Я не знаю, возможно ли это, Ники. Я говорил вам раньше, она не...

— Просто устройте это. — И добавил, вытаскивая синюю записную книжку: — Но она не пробудет там слишком долго. Я могу поклясться.

Грей заполнил в записной книжке тридцать страниц своими наблюдениями и умозаключениями. Там же были две или три грубо начертанные карты Испании и несколько небрежных набросков деревьев, он сделал их, пока мысли его где-то блуждали.

— Мы с тем же успехом могли начать со Шпанглера, — сказал Грей. — Что бы это для вас ни значило, мы с тем же успехом могли бы начать с его слов.

— О, я могу сказать вам, до какой степени это ценно для меня, Ники.

Но Грей опять не обратил внимания.

— Я также сделал несколько заметок о фон Калле. В действительности Шпанглер не телеграфировал фон Калле, а фон Калле не послал ни одной телеграммы Шпанглеру. Может, и были обычные интриги между Берлином и фон Калле, но Шпанглер здесь ни при чём.

Саузерленд сделал глубокий вдох. Он согнулся пополам, поставив локти на колени.

— Я полагаю, вы понимаете, что переданное через вторые руки свидетельство Рудольфа Шпанглера, германского шпиона, едва ли является приемлемым доказательством.

— Он не лгал, Мартин. Он мог в своё время использовать против нас Маргарету, но он не солгал мне.

— Даже если так, как вы можете надеяться, что суд поверит...

— Тут уже вопрос о статусе фон Калле. Шпанглер сказал, что он даже не общается с ним, если этого можно избежать.

— Ники, послушайте меня. Шпанглер сделал карьеру на лжи, и телеграммы...

— Фальшивки, Мартин. Телеграммы — фальшивки.

Грей вернулся к последней из тех тридцати страниц.

Она была разделена на две колонки — дни недели записывались слева, сведения о перемещениях Зелле — справа. Тут же находились дополнительные заметки об отправлении поездов из Виго.

— Сначала меня сбили с толку, — сказал Грей. — Действительно, текст кажется несколько нарочитым, но тем не менее там такое... агент Х-21 и всё прочее... они даже правильно указали название того чёртова корабля, и про пять тысяч франков, которые она получила в Париже.

— Что является несомненным фактом, — вставил Саузерленд. — Вы это понимаете? Она, несомненно, приняла чек на пять тысяч франков.

— Верно. Чек пришёл от амстердамского барона. — Грей быстро вернулся к предыдущей странице. — Она также заняла несколько песет в Мадриде, но всё это не важно. Важны даты.

Саузерленд закрыл глаза руками:

— Это долгая дорога, Ники. Что, если вы не доберётесь до конца?

— Я уже добрался, Мартин. Вот почему мы сидим здесь. — Затем опять, внезапно захлопывая книжку: — Слушайте меня очень внимательно. Конец первой недели декабря. Мы с Маргаретой только что высадились в Виго. Вдруг без предупреждения появляется Казо и рассказывает ей некую историю о том, что она должна вывернуть фон Калле наизнанку и восстановить своё честное имя. На следующий день она отправляется в Мадрид и прибывает в пятницу — в пятницу утром, если быть точным. В тот же день она посылает фон Калле записку, и к субботе они и вправду встречаются. Теперь, конечно...

— Ники, я понимаю, что вы были...

— Суббота — это шестнадцатое, Мартин. Шестнадцатое декабря. Даже если она увидела фон Калле в пятницу, это было только пятнадцатое.

Саузерленд покачал головой:

— Я не улавливаю, что...

— Мартин, первая телеграмма датирована тринадцатым декабря. Среда, тринадцатое декабря. Фон Калле проинформировал Шпанглера об её приезде в Мадрид тринадцатого декабря, но на самом деле она не приезжала до пятнадцатого, а фон Калле не знал этого до шестнадцатого.

— Что ж, возможно, она предварительно телеграфировала из Виго.

— «Агент Х-21 прибыл...»

— Тогда, может быть, фон Калле неверно проставил даты.

— Мартин, это подстроено, сфабриковано, и вы это знаете. Против неё не могут выстроить дело законным образом, поэтому они подтасовали улики. Только они переврали даты. Передвинули события на сорок восемь часов вперёд.

Грей и Саузерленд встали и пошли, даже не обсуждая это. Они проследовали одной из тех тенистых дорожек, которые Грей никогда не отделял от Зелле. Она тоже была частью нахлынувшей тишины и ветерка, внезапно появлявшегося ниоткуда.