Уложились быстро и вскоре в семейном вагоне отбыли из Петербурга в Москву, чтобы оттуда проследовать в Овстуг.

Вместе с Бирилёвыми отправились Дима и Ваня, которые очень подружились со своим новым родственником и были без ума от его морских рассказов.

Николай Алексеевич в первый же день появления в петербургском доме Тютчевых подарил братьям Мари доспехи японских самураев, огромные ракушки, ещё хранящие шум океана, если их поднести близко к уху, и много других экзотических вещей.

Это были остатки огромной коллекции, которую Бирилёв с командою своего корабля собрал в плавании к берегам Японии, а затем преподнёс в дар Академии наук, за что получил от учёных благодарность.

Смотреть коллекцию ходили все вместе в кунсткамеру на Васильевский остров.

Каких только неведомых диковин не оказалось здесь! И длиннолапый японский краб, размах клешней которого три метра, и розовые, кремовые, сизо-голубые, зелёные, синие морские звёзды, и гигантская дальневосточная черепаха, похожая на огромный, иссечённый сверху валун... А коралловые рифы! Ни Мари, ни Дима с Ванюшей и представить себе до этого не могли, что коралловые заросли — вроде цветочной клумбы, только клумбы эти во много-много этажей...

А рыбы какие! У одной голова круглая, у другой она кончается длинной, как нож, иглой, иные напоминают разноцветных петухов — такое необычное у них оперение.

Николай Алексеевич, показывая рыб, черепах и крабов, препарированных в плавании, подробно объяснял особенности каждого экспоната, и в глазах юношей всё больше разгоралось восхищение мужем их любимой сестры.

В Москве остановились у Дарьи Ивановны Сушковой — родной сестры Фёдора Ивановича.

Какую радость выказала тётя, как принялась хлопотать, чтобы достойнее принять дорогих родственников!

Хлебосольство у Дарьи Ивановны чисто русское, московское. Так было заведено ещё при отце Иване Николаевиче и здесь, в первопрестольной, и в родовом Овстуге. Двери — настежь, столы ломятся от снеди. Только вот Фёдор Иванович таких порядков будто и не признает. Погостит денёк, на другой уже к кому-то перепорхнул. Да и племянницы с племянниками наезжают не часто, лишь проездом или по делам. Одна Екатерина, можно сказать; выросла в сушковском доме.

А это хорошо, что Мари на перемене своей судьбы — сразу к тётке. Как же ещё? Вон тому уже лет двенадцать, как Анна по дороге из Овстуга в Петербург так же получила здесь благословение Дарьи Ивановны.

Спешила, торопилась Анна во дворец, где её уже ждала почётная должность, да перевернулся возок в глубоком овраге под Подольском. Что будешь делать? Анна вся в синяках, ссадинах. Как заявиться к царице в таком виде? Не то что во фрейлины, в кухарки не определят. И давай тётушка выхаживать племянницу. К голове — пиявки, на лицо разные примочки, компрессы. Нельзя было не принять срочных мер: Анна уже не сама по себе, а, считай, казённое имущество!

— Ну, молодожёны, как доехали, помощь не нужна?

Узнала о болезни Николая Алексеевича, всплеснула руками:

— Вот напасть-то! Ну, это я мигом распоряжусь, главную знаменитость Москвы приглашу. Не чета вашему Боткину — сам Фёдор Иванович Иноземцев, профессор университета!

Иноземцев — глаза, как две маслины, удлинённый нос, тонкие кривящиеся губы — жалобы выслушал, осматривать же не стал.

— Характер болезни ясен. Воспалительные явления узловатой системы симпатического нерва, — заключил он и добавил слова, уже понятные всем: — Иначе катар желудка. Прописываю микстуру из нашатыря и корней лакрицы и капли уксусно-кислого аммония с лавровишневой водой. Лечение же, определённое Серёгой Боткиным, отменить...

У Мари будто пуды с плеч. Так она перепугалась, услышав от Сергея Петровича о сильно действующем на организм йоде! А оказалось, всё проще. И никак нельзя не поверить Иноземцеву, который и самого Боткина когда-то учил. Кроме того, ведь это он, Фёдор Иванович, первым в России сделал больному хирургическую операцию, применив эфирный наркоз, о котором до него никто и не ведал. Уж если такой врач даёт указания, им и надо следовать.

А главное, видно, не страшная контузия всему виной, а временное расстройство желудка и на этой почве — нервной системы. Значит, не так всё опасно...

Запаслись новыми лекарствами и, не теряя времени, несмотря на уговоры тётушки ещё погостить в Москве, направились в Овстуг.

От Москвы решили ехать не поездом до Орла, а лошадьми по знаменитому, не так давно проложенному Варшавскому шоссе. Дорога среди лесов, много почтовых станций, где можно поесть, отдохнуть. Кроме того, вдруг глухарь, заяц, а то и сам Михаил о топтыгин встретятся на пути. Вот была бы удача!