По всей видимости «мы» действительно ничего не знали. Малыш убежал в гостиную и схватил телефон.

Мы с Катей стали невольными свидетелями этого разговора. Который звучал примерно так: «Ну, Слава... Послушай… Слав...»

Что говорилось на другом конце трубки, я не знаю, но выражение лица Санька менялось с каждой секундой.

Часть

Сказать по правде, я обрадовался, когда увидел реакцию Малыша на телефонный разговор. Где-то в глубине души я надеялся, что Слава все правильно понял и его отношение ко мне не изменится. Я так думал, но на самом деле, в отличие от Малыша, я даже не удосужился хотя бы телефонного разговора.

Как и планировалось, мы отправились в тур по раскрутке группы в составе с другими протеже Славика. Три автобуса с аппаратурой, персоналом и самими участниками следовал от одной точки к следующей, от одного населенного пункта к другому. Утомляло ли это? Безусловно. Такой кочевой образ жизни и нравился мне и, в тоже время, я его ненавидел.

Прежде всего, график выступлений был очень интенсивный, еще наши отношения с Малышом достигли своего пика — мы ненавидели друг друга так сильно, что на людях стало невозможно контролировать себя. Иногда наши словесные разборки даже происходили за сценой. По коллективу поползли слухи. До меня доходили разные истории. Кто-то говорил, что я изменил Малышу с Катей, кто-то предполагал, что наоборот. Но большинство, конечно, были уверенны, что мы ревнуем друг друга ко всему, что движется. О наших страстях стали ходить легенды, особенно когда мы разломали в отеле кровать, пытаясь ее раздвинуть. Всему виной это дурацкое правило, что все должны думать, что мы пара. Может, мне его еще и девственности лишать каждую ночь и вывешивать на балкон кровавую простынь?

Но все это просто сущий пустяк по сравнению с тем, что стало происходить со мной буквально на второй же день нашего турне. За шесть месяцев совместного проживания я обнаружил, что мне его не хватает. Я постоянно осматриваюсь по сторонам в надежде, что увижу его. Не звонит. Не пишет. Пропал. Иногда я слышу, как Катька с ним разговаривает, и возникает такое желание взять трубку и сказать все, что я о нем думаю. Кто мне мешает самому набрать его, но блядская гордость начинает расти день ото дня. Хочу, чтобы он сделал первый шаг, хочу знать, что я нужен ему. Пусть даже это будет просто звонок по работе, но я уже найду, как с ним поговорить. Но он не звонит… Не звонит уже две недели! Одно утешает, ему он тоже не звонит и не отвечает на его смс и звонки. Иногда, когда в отеле все затихает, у меня есть соблазн написать ему. Ответит ли он мне? Я боюсь, что нет. В этом вся причина.

***

— Ник, можно тебя на секунду? — Ко мне подошла перед выходом на сцену Катя. Судя по интонации, что-то произошло.

— Слушаю тебя. — Девушка странно себя вела: опустив голову, что-то судорожно сжимала в руке, не решаясь сказать. — Что случилось?

— Боже! Все нормально. Просто я хотела тебе кое-что дать…

— Что? Давай быстрее, нам сейчас выходить на сцену.

— Вот!

Развернувшись, она убежала, оставив в моей руке ключ с номерком.

Я сразу узнал его — ключ от комнаты в отеле. А она рисковая девушка, не каждая рискнула бы потерять работу ради ночи в отеле.

Объявили наш выход, и я, сунув ключ в брюки, поглядел по сторонам в поисках своего ненаглядного партнера. Тот стоял в сторонке и улыбался, наблюдая за мной.

Не его ли рук дело?

Вечером я все же решил решить вопрос с Катей. Мне очень не хотелось портить с ней отношения, поэтому я открыл ее номер и вошел.

Она ждала почти возле двери. Поцелуй с ее стороны был мгновенный, что я даже не успел сказать нет.

— Постой, Кать. — Я взял в ладони ее руки, обвившие мою шею, и опустил их. — Я пришел сказать, что мы не можем. Мне, конечно, льстит твое внимание, но не нужно идти на такие жертвы.

— Ник! Какие жертвы? — Она прижалась к моей груди, и мне впервые стало неудобно в такой ситуации.

— Ты можешь потерять работу.

— Ах, ты об этом! Это уже больше не проблема.

— Как?! Ты увольняешься?

— Нет! Не волнуйся, Вячеслав Геннадьевич мне разрешил.

Я чуть не остолбенел от такого расклада.

— Что значит, он тебе разрешил?

Она, продолжая меня обнимать, прижалась еще больше.

— Понимаешь, он постоянно спрашивал, как ваши дела. Пришлось сказать, что есть проблемы. Ты не думай, я сказала, что ты ведешь себя хорошо, а это все Алекс. И я даже не знаю, как так вышло, но он спросил, нравишься ли ты мне. Ну, я и сказала правду. Представляешь, он нормально отреагировал и сказал, что если никто не узнает, мы можем с тобой… Ну, ты сам знаешь что…

— Он так сказал?! — Это уже переходит все границы. — Прям так и сказал «Трахайтесь сколько влезет»?!

— Ник, ты чего? — отстранилась и посмотрела на меня мокрыми от слез глазами.

Черт!

— Перестань, Кать, ты чего? Мне просто интересно, как он это произнес. Ну, прости меня! Только не плачь.

— Я тебе не нравлюсь?

О, боже! Опять это!

Пришлось обнять ее.

— Ну, прости меня. Я мерзавец. Кретин. Я не заслуживаю такой, как ты.

Она зарыдала мне в футболку.

— Нет. Ты не такой! Ты самый-самый!

Нет. Я именно такой. Ведь, обнимая ее, все мои мысли лишь о нем. Я должен с ним поговорить, мне это необходимо, как воздух.

Часть

Я не стал долго убеждать ее. Уйти — самое правильное, что я мог сделать. На душе было тяжело, Катя нравилась мне как человек. Будь это полгода назад, я бы без оглядки принял ее приглашение, а на утро, уходя, меня даже не мучила бы совесть. Почему же она мучает меня сейчас, когда ничего плохого я не сделал?