– Сами... сотво-рили... Я сделала... Хотела, ёксель-моксель, гирьку на полочку запялить, а она возьми да й сорвись...

Б е л ь м о н д о н [сурово.]:

– Гра-аждане-е! Покинем-ка дружнехонько помещеньице! Чего столпились?! Не в библиотеке же. [командно Гавриле.]:– Чего стоишь словно истукан?! Завязывай сопли жевать - очищай помещение!

[Анна с Бастилие й бредут к выходу. И тут в кадр наконец-то попадает спина последней, украшенная зоновской татуировкой. Гаврила, выступив вперед и развернувшись лицом к выходу, берет носилки поперек груди, дабы бульдозерить собравшихся. Но, узрев тату на практически обнаженной спине, пораженно охает и замирает непоколебимым изваянием. Массовка выходит в коридор. Бельмондон, обойдя Гаврилу, плотно прикрывает дверь. Возвращаясь на исходную позицию, впе ривает изум ленный взор в лицо окаменевшего санитара.]

Б е л ь м о н д о н [Гавриле , обеспокоенно .]:

– Ты чего?.. Поясницу пересекло?..

Г а в р и л а [по-детски ошарашенно.]:

– Кар-ти-инка-а! Охрене-е(!)ть. Точь в точь как у моего папашки-рецидивиста! Только кумполами побогаче. От эт-т да-а-а!.. Неужто зону топтала?.. У них же за каждую ходку новый кумпол пририсовывается. А у нее и-и-их-х!.. Рецидиви-и-истка-а!..

[дверь слегка со скрипом приоткрывается, и в образовавшийся проем чуть выше ручки просовывается голова возбужденной Бастилии. ]

Б а с т и л и я [сварливо тараторя.]:

– И никакая я не рецидивистка! И нисколько я не отбывала! Наоборот: охраняла их - рецидивисток! А татушку мне еще в молодости по ходу семидневного запоя... на каникулах после зимней сессии в машиностроительном техникуме собутыльницы из училища искусств в общаге... по глупости забацали! И никакая я не...

Б е л ь м о н д о н [Бастилии, укоряюще, нахмурив брови и гневно притопнув ногой.]:

– Мадам, да будет вам ведомо: совсем не по-французски через замочные скважины да дверные зазоры подслушивать! Изво-о(!)льте убрать свою головенку, а то Гаврила... Гаври-и-ила-а!!

Г а в р и л а [резко очнувшись от оцепенения и резво развернувшись к Бельмондону.]:

– А?!!

Б е л ь м о н д о н [ раздраженно- приказным тоном.]:

– Фигу на! Да прищеми ты наконец ее сонную артерию этой чертовой дверью!!

Г а в р и л а [по-армейски ретиво разворачиваясь ко входу.]:

– Сейчас. Э-э(!)то мы ми-игом... [но голова уже убрана, а дверь захлопнута.]...

Б е л ь м о н д о н [присев ягодицей-бедром на край стола, на пониженном тоне в мобильник.]:

– Донор-ветер. Слушай сюда. Это Бельмондон беспокоит...

...
– Чего-о-о?! Сам ты гандон!.. Все рифмуешь, поэт недоделанный... Это я - Бельмондон Николаевич Кровопивец! Третья бригада!..

...
– Да ла-адно, проща-аю. Не вперво-ой... [голос понижается до полушепота.]:– По последнему-то вызову в квартиру в тупике ученого конюха Гаврилова того... Двухсотый мужского пола без явных признаков насилия. Пока от близких-то скрою, что он жмур. Набрешу заполошным, что, мол, по естественной потребности организма впал в краткосрочный летаргический сон, что, мол, мы с Гаврилой поехали за электронным аппаратом для плавного выведения из морфейного состояния...

Хе, сегодня должно везти-и(!): тупик - Гаврилова, мой санитар - Гаврила. Совпадение... А ты, Донорветер, пока звони в полицию. Да труповозам брякни, чтобы готовились...

[Спустя минипаузу, кухня. Кроме володиного тела никого. На цыпочках (даб не разбудить Володю) входят Анна и Бастилия. ]

А н н а [счастливая, любовно взирая на Володю.]:

– Дры-ы-ыхне-ет ро-о-одненьки-ий! По ес-те-е-есвенной, ёксель-моксель, надобности аргони-изму. А ты пульса-а, ёксель-моксель, ня могла наш-щупать. Ш-щупальца-а б те поотрыва-ать да людое-едам их заместа карамелек.

Б а с т и л и я [оправдываясь, стоя чуть сбоку спиной к Володе, держа в правой руке сковороду, а в левой молоток с полотенцем.]:

– Не ворчи уж. Я ж старалась.

А н н а [с укором, продолжая любоваться Вовчиком.]:

– Стара-алася она. А даж, ёксель-моксель, пульса-а ня наш-щупала. А дохтор, холера яму в пятку и в прастату, наш-щу-упал! Наш-щу-у-упал и здоровехоньким признал: "Спи-ит он. Будить пока ня на-а(!)да."...