— Вы… вы спросили, почему в тот день, когда Миртий изнасиловали, она была одета так сексуально притягательно… Короткое голубое платье с яркими цветами гибискуса. Малиновое нижнее белье в тон цветам, а не в обычную одежду аниматора лагеря для подростков.

— Возможно. Тогда мы рассматривали множество гипотез…

— О чем вы думали в тот момент? — настаивала Алина.

Сделав над собой видимое усилие, Элен погрузилась в омут памяти и, вынырнув, устало ответила:

— Ни о чем определенном. Насколько я помню, Бастине настаивал на поисках потенциального преступника и не считал важным изучение личности жертвы. Он был прав, Миртий Камю, как и Моргана Аврил, стали случайными жертвами насильника.

Пироз зевнул.

— Я много размышляла над вашим вопросом, — продолжала Алина, — все эти годы. Честно говоря, беспрестанно об этом думала. Вы правы, Миртий обычно так не одевалась.

— Но Миртий погибла, когда у нее был выходной! Насколько я помню, вы руководили летним лагерем «Золотая простыня» в Изиньи, да, вы мне сами сказали.

— Даже в выходные дни Миртий так не одевалась.

Лицо Элен нахмурилось еще больше.

— Что вы хотите сказать, мадемуазель Массон? Что Миртий убил не случайный негодяй? Что она знала своего насильника? Что она… что у нее было назначено с ним свидание? Это вы хотите сказать?

Алина колебалась. На стене в стеклянной раме висело огромное фото коленопреклоненной обнаженной женщины, лицо которой скрывалось под каскадом белокурых волос.

Элен?

Вся окружающая обстановка располагала именно к такому ответу.

— Да, — наконец выдавила из себя Алина. — У Миртий было свидание. С мужчиной. Без сомнения, с ее убийцей.

— Разве она не была обручена с тем типом, что играл на гитаре?

Алина медленно заливалась краской. Именно из-за этого она молчала все эти годы. Защитить Миртий. Не омрачить образ, сохранившийся в памяти ее близких. Миртий совершенная. Верная. Влюбленная.

— Если…

— Шишин, насколько я помню?

— Шишин — прозвище. Его зовут Фредерик Мескилек.

Наконец-то психолог-криминалист обратилась к материалам дела, лежавшим перед ней на низеньком столике. Пролистав несколько страниц, она подняла глаза.

— Значит, Миртий стала жертвой какого-то волокиты или что-то в этом роде? Типа, который вскружил ей голову? Знаете ли вы, мадемуазель Массон, что ваше предположение в точности совпадает с первоначальной гипотезой капитана Грима? Он считал, что Моргана Аврил не была жертвой случайного насильника, ее убил соблазнитель, выследивший ее и заманивший в западню.

Алина подняла голову, но ничего не сказала. Разумеется, она знала…

— В сущности, это ничего не меняет, — продолжала психолог. — Если мы решим, что убийца — не хищник, а поклонник, что это нам дает для установления его личности? Кроме, разумеется, информации, что Миртий шла на свидание. У вас есть более четкие соображения, мадемуазель Массон?

— Нет…

— Почему бы ей не пойти на свидание с Оливье Руа, молодым человеком в бейсболке «Адидас», что вертелся вокруг нее в лагере Изиньи? Тем самым типом, что исчез спустя несколько месяцев после убийства?

— Невозможно! На вечер убийства Морганы Аврил у Оливье Руа железобетонное алиби. И его ДНК не совпадает с ДНК насильника, — подал наконец голос Пироз.

Удивленная, Элен повернулась к капитану.

— Совершенно верно, — согласилась психолог. — Именно этот факт и застопорил расследование бедняги Бастине. Тогда на свидание с кем?

— Я не знаю, — произнесла Алина.

Глаза ее наполнились слезами, она вытащила из кармана бумажный платок. Элен снова склонилась над делом. Этим воспользовался Пироз; изогнув шею, он сравнивал грудь блондинки на фото с грудью психолога-криминалиста, очертания которой угадывались под платьем цвета незабудки. Когда Элен выпрямилась, Пироз мгновенно перевел взор на прогулочные катера. Как мальчишка, пойманный за руку. Напротив, Элен подняла голову и, глядя на фотографию, словно в зеркало, изящным жестом стряхнула невидимую пушинку, упавшую в ложбинку между грудей.

— Надо признать, — продолжила психолог-криминалист, — после стольких лет ряд моментов так и не прояснился. Например, сексуальное платье, которое Миртий не имела привычки надевать. Блокнот «Молескин» небесно-голубого цвета; его так и не нашли, хотя все в один голос утверждали, что Миртий записывала в него свои самые потаенные мысли. Возможно, в нем даже упоминается тот, с кем у нее было свидание. Оливье Руа, которого объявили в розыск и который, увидев, что его вот-вот загонят в угол, исчез навсегда. Почти как трусики потерпевшей.

Алина даже подскочила.

— Какие трусики?

Психолог поочередно смотрела то на Алину, то на Пироза.

— Весьма важная улика. Полагаю, вы в курсе. В вагине Миртий Камю спермы не обнаружили, но ее обнаружили на трусиках, найденных в сотне метров от трупа, в фарватере бухты Вей.

Нет, Алина не в курсе. Пироз, разумеется, знал, и потому с трудом оторвал взор от созерцания молитвенной позы бесстыдной девицы под стеклом.

— И как эксперты это объяснили? — спросила Алина.