– И как же?

– Крутить мечом вокруг шеи, как же еще. Ну и использовать их как обычные мечи, держа их в лапах.

Я выгнул бровь и посмотрел на солдат, которые исчезли за поворотом:

– Крутить вокруг шеи?

Рамзи потряс головой:

– Увидишь, Мирпуд. А вот, кстати, один из них.

Впереди в стороне от дороги, на одной из площадей, стояла толпа зверей, которая окружала что-то или кого-то, явно с большим интересом наблюдая за происходящим. Сквозь пробелы между зверями было видно какое-то движение. Как невысокий лучник разглядел что-то – оставалось непонятным.

Мы подошли поближе. Проталкиваясь сквозь возмущенную толпу, мы дошли до границы, после которой оставалось пустое место. И тут я увидел одного из тех солдат с цепным мечом.

Я видел одно из самых захватывающих зрелищ в своей жизни. В центре, окруженный толпой, стоял один из воинов в черных латах, кучерявый лис без шлема. Меч, прикрепленный цепью к кольцу на шее, мелькал вокруг него, описывая сверкающие металлом круги. Длина цепи вместе с мечом была около полутора-двух метров, но толпа вокруг отстояла на расстоянии раза в три, а то и четыре больше.

Когда я смотрел на технику, которой владел этот воин, то вспомнил небезысвестную Гого Юбари из фильма «Убить Билла» и ее смертоносный лю син чуй – шар на цепи. Техника владения этого солдата очень напоминала технику Юбари – использовались различные круговые движения мечом, зацепы связки между кольцом и шеей ладонями, обманные движения, резкие изменения траектории лезвия. Та четкость и красота, с которой он выполнял все движения, показывали, что во владении цепным мечом он достиг практически совершенства.

Следующей частью выступления солдата были показательные трюки. Рядом поставили столик, на котором стояли в ряд десять горящих свечей. Солдат, крутя меч одной только шеей, без лап, начал тушить фитильки, да так, что ни одна свеча не шелохнулась ни на сантиметр. После этого на стол поставили высокий восковой стержень без фитиля. Подключив лапы, воин начал делать продольные разрезы в стержне с такой скоростью, что лезвие меча превратилось в едва сверкающую полоску света. С каждой секундой лезвие прорезало стержень все ниже и ниже, приближаясь к основанию и рассекая воздух с нарастающим свистом. И с каждой секундой движения солдата становились все быстрее и быстрее, превращая его в непрерывно двигающееся пятно в черных латах.

Последним движением воин перехватил летящий меч лапой и резко воткнул его в деревянную поверхность стола вертикально вверх. Стержень после паузы обвалился на стол, и идеально ровные кругляшки воска покатились на землю под аплодисменты толпы. Казалось, что это выступление нисколько не утомило лиса и он, сделав еле заметное движение лапой, убрал меч в ножны, надел шлем и ушел, направляясь в ту же сторону, куда ушла колонна из его однополчан.

Выступление произвело на меня впечатление. Такой выносливости, силе и ловкости я позавидовал. А уж насколько у него натренирована шея, я боялся даже предположить.

Я обернулся к Вейлин:

– А зачем им это все? Они не производят на меня впечатления воинов, которые любят позабавиться.

– А они и не забавляются, Мирпуд. Демонстрируя свое искусство, они показывают простому народу, что всегда готовы защитить их. Орден отвечает не только за сохранение религии, но и за всех тех, кто ее исповедует.

Я проводил взглядом уходящего лиса:

– А почему они здесь? Из-за нас?

Ласса толкнула меня в бок:

– Хорош паниковать, Мирпуд. В каждом городе есть местное отделение Ордена. И в каждом городе есть отряды Чойг-Ма’л. И Кон-Сай, возможно.

Я поднял ушки:

– Кон-Сай? Кто это?

Теперь поежился Рамзи:

– Охотницы за еретиками, как их называют в народе. Каста самок, которые, наравне с Чойг-Ма’л, подчиняются только Ордену.

– А какие они?

Лучник посмотрел вдаль:

– В эту касту набирают только волчиц. Их можно отличить по красным пятнам на шерсти и красным глазам. Поговаривают также, что они умеют оборачиваться в диких волчиц. Все, как одна, ходят с длинными волосами и со странными серебряными кинжалами в обе лапы, которые что-то могут сделать с даром того, против кого направлен. Поверь, лучше не попадаться в их лапы, потому что от них еще никто не уходил.

Мне оставалось только слушать:

– А что они делают?

Во взгляде Рамзи сквозила скорбь:

– Однажды Кон-Сай схватили одного из моих знакомых, которого подозревали в ереси или в каком-то другом тяжком преступлении против Ордена. Меня тоже взяли, но только как свидетеля. Они мучили несчастного зверя при мне, чтобы я свидетельствовал против него. Я никогда не забуду его душераздирающих криков и мольбы о том, чтобы боль прекратилась. Он молил о какой угодно смерти, только бы избавиться от страданий. Его пытали три дня, все время держа на грани жизни и смерти, лишь бы он признался. Но он так и не сдался, хотя и молил о пощаде.