– Думаю, что-нибудь найдется.

Вернувшись за стол и начав есть, я обдумывал один момент: смог бы я сыграть что-нибудь, если меня попросят? А если и сыграю, то что? Один или с Вейлин?

Более того, меня очень сильно смущало поведение Лассы в последние несколько часов. Меня нельзя считать образцом наблюдательности, да и Шерлок Холмс из меня так себе, но даже я не мог не отметить, что с того момента, как две магессы познакомились, гиена стала очень… раздражительной, что ли? Я был уверен в том, что она не была такой раньше. Почему все так? Почему ее характер ухудшился? Из-за моего нежелания рассказывать о собственном происхождении? Да нет, все началось раньше, еще в Ландаре. Ей не нравится Вейлин? Может быть, не стану спорить. Эх, знать бы все, что происходит в ее душе…

Бык принес блюдечко с сырым мясом. Провожаемый негромкими умиленными возгласами посетителей таверны, Эйнар спрыгнул на пол и начал есть с царским достоинством, не обращая внимания ни на кого вокруг.

Пока посетители таверны были подозрительно тихими и не приставали ко мне с просьбой вновь показать мое умение играть и петь.

Еще одна вещь, о которой я не упомянул в своем повествовании, чтобы не загружать его – самая настоящая акклиматизация! Если вы помните, то нападение Васи Мажора произошло ночью. Здесь же я очнулся уже днем. Не знаю, очнулся ли я сразу или я пришел в себя через какое время, но первоначально у меня были все симптомы, присущие тому, кто попал из одного часового пояса в другой: рассеянность, желание уснуть тогда, когда в этом не было смысла, заторможенность. На то, чтобы эти симптомы ушли, потребовалось около одного-двух дней.

С некоторым опасением я ожидал, что кто-нибудь из жителей деревни все-таки решится вызвать меня «на сцену», но этого так и не произошло. Рассчитавшись с быком за ужин, мы пошли за Джейкобом, который вел нас к старейшине.

Дом, где жил глава деревни, был очень добротным двухэтажным строением, сделанным из крепких бревен. Окна были затянуты не слюдой, как это было у Бирна в Ларродаге, а самым обыкновенным стеклом. Наверное, оно было показателем достатка.

Сам же старейшина, седовласый лемур с большими желтыми глазами, оказался спокойным, но казался каким-то пренебрежительным по отношению к нам. Держался он с нами так, как будто мы отнимали у него драгоценное время, которое можно было бы потратить на более полезные вещи, чем размещение в своем доме припозднившихся торговцев и иже с ними.

Спальни на втором этаже были нереально большими. Создавалось ощущение, что снаружи второй этаж казался намного меньше, чем он выглядел изнутри.

По неизвестной причине Джейкоб, Ярко и торговцы предпочли спать не на втором этаже, а где-то в другом месте. В каком точно – я не мог сказать, так как не проследил за тем, куда они пошли.

После того, как мы умылись, сняв с себя всю грязь, накопленную по пути из Ландара, мы вчетвером вернулись обратно в спальню. Деньги за ночлег я успел передать заранее, чтобы никто, кроме старейшины, этого не видел. Все что мне оставалось сделать – пойти наверх и лечь спать. После ужина все были какими-то грузными и осоловевшими, без желания что-либо говорить или обсуждать. Да и позднее время не благоприятствовало.

Проснулся я оттого, что меня ударили по голове и связали, заткнув пасть тряпками. Ошалев от такого, я попытался вырваться, но меня крепко держали, не давая возможности что-либо сделать. Все что я успел заметить – Рамзи, Лассу и Вейлин тоже связывали, стаскивая с кроватей. По неизвестной причине мы все были одеты, и это притом, что каждый из нас явно ложился спать, сняв большую часть одежды. Мой чехол с гитарой болтался у меня за спиной, а Эйнар, жалобно попискивая, прятался у меня в складках плаща, цепляясь когтями за одежду. Было очень больно, но я не мог ничего поделать.

Нас вытащили из дома старейшины наружу, где уже было утро, и бросили в большом сарае. Все это сопровождалось громкими возмущенными возгласами всех, кого так нагло вытащили из кроватей.

К моему удивлению, в сарае были не только мы четверо, но и связанные Джейкоб с сыном и двумя торговцами. Баран смотрел на все полубезумным взглядом и попытался что-то проблеять, но не мог произнести ни слова из-за кляпа.

Дверь захлопнулась и восемь зверей, не считая Эйнара, остались запертыми в сарае…

Когда мы пришли в себя, то сразу начали попытки освободиться из своих пут. Это осложнялось тем, что лапы были связаны за спиной, и маневренность всех нас была сильно нарушена. Эйнар с писком вывалился из моего плаща и с недоумением воззрился на восьмерых катающихся по полу зверей. Раздавалось только мычание, потому что всем заткнули рот кляпом. Тогда я изловчился и сумел перевести лапы из-за спины перед собой. После этого я смог вытащить кляп и с облегчением произнести:

– Сейчас вы все заговорите, только дайте мне время!

Я встал, держа связанные лапы перед собой, и поочередно вытащил кляпы всем семерым зверям. Раздался гневный возглас Вейлин:

– Вот уроды, что творят! Никому нельзя верить!

Ласса саркастично заметила:

– Волчица, ты права как никогда. Только, Проклятый тебя дери, не капай на мозг своей очевидностью!

Я успокоил их:

– Девушки, не ссорьтесь. У кого-нибудь есть какой-либо острый предмет?

Все покачали головой. У торговцев отобрали холодное оружие, и теперь они были так же беспомощны, как и Джейкоб с Ярко. Узел на лапах был слишком тугим, и, даже переведя лапы перед собой, я не мог развязать его. Также, из-за связанных лап, я не мог снять со спины чехол, где наверняка могло быть что-нибудь подходящее. Краем глаза я заметил, что Ласса сумела так же, как и я, вернуть лапы в положение перед собой. Неожиданно у меня возникла идея. Я позвал Лассу: