Кларк вытер со лба выступившие капли пота – то ли май выдался жарким, то ли это он так разволновался.

Пора решаться.

Набрав номер, с которого Джейсон присылал ему сообщения, он стал ждать ответа.

… Которого не последовало. А вместо него Кларк услышал монотонный голос с просьбой оставить голосовое сообщение. Что ж, придется довольствоваться этим.

– Джейсон, это я. Я хочу, чтобы ты знал – мне очень жаль твою сестру, но я…Я ничем уже не смогу ей помочь. Дело в том, что, – Кларк почувствовал внезапный озноб. Куда девался циничный сукин сын, которому было плевать на жизни продаваемых им девушек? – Эльзу уже не вернуть. Прости, мне, правда, очень жаль. Но, пожалуйста, верни Джейн. Она ни в чем не виновата. Она ничего не знала. Не губи ее. Я знаю, ты хороший парень. Отпусти Джейн. Я заплачу любую сумму.

Кларк отключил звонок, и только сейчас понял, что его трясет.

***

Ненависть не может быть вызвана страхом, если только это не панический, животный страх предстоящих страданий. Эльзе нравилась ярость, неистовавшая в ней – она придавала сил и желание бороться, желание выйти из этой безумной, грязной игры победителем. Или же умереть. Уж лучше смерть, чем превратиться в ничто, рабыню без прав и надежды на будущее. Она не позволит себя уничтожить. Уж лучше голову себе разобьет, чем достанется этому жирному старому уроду, который даже не говорит по-английски.

Толстяк что-то тараторил, кажется по-испански, и, развалившись на кожаном диване цвета чая с молоком, потягивал вино. Эльзе было противно наблюдать, как он смакует его, словно это было не вино, кровь девственницы, а сам он – некое древнее божество, принимающее жертвенные дары. Он что-то сказал с вопросительными нотками в голосе, и Эльза поняла, что он задал ей вопрос.

– Я не говорю по-испански, – ответила она, надеясь, что хоть это толстяк поймет.

Он больше не стал к ней обращаться, а взял телефон и сделал короткий звонок, после чего в гостиной появилась немолодая женщина, одетая в форму горничной. Толстяк что-то сказал ей, после чего женщина посмотрела на Эльзу и кивнула. Девушка не поняла, адресовалось ли это ей, но в любом случае предпочла проигнорировать.

– Мсье не говорит по-английски и велел мне переводить для вас, – сообщила она Эльзе на не очень чистом английском. Выслушав хозяина, она продолжила: – Мсье велит передать, что теперь вы будете жить в этом доме. Он так же велел напомнить, что оказал вам большую честь, выкупив вас, и тем самым спас от грязной, развратной жизни. Мсье ждет вашего ответа. Его удручает ваше молчание. Он опасается, что вы недостаточно благодарны.

Эльза молчала. Концентрация ненависти в ее душе достигла пика. Эта свинья хочет, чтобы она целовала его ноги в знак благодарности за то, что он привез ее в чужую страну, купив как какой-то товар! Но она не шлюха, черт возьми и не бездомная!

– Что передать сеньору? – нетерпеливо спросила горничная.

– Передайте сеньору, что я желаю ему сгореть в аду, – выплюнула девушка. Толстяк сощурил глаза. Вряд ли он понял, что она сказала, но он не мог сообразить, что это было не очень лестное. Женщина что-то сказала ему и он кивнул.

– Я сказала ему, что вы напуганы и расстроены, – передала она Эльзе и девушка, несмотря на злость, мысленно поблагодарила ее за то, что та не передала хозяину ее истинные слова. – Он понимает ваше состояние и готов ждать, пока вы не придете в себя. Не очень долго, – добавила она после того, как тот что-то сказал.

«Возможно, мне хватит этого времени, чтобы сделать ноги, – подумала Эльза, и в ее сердце зародилась надежда. – Главное не мешкать и действовать с умом».

Пересилив себя, она послала жиртресту слабую улыбку.

– Передайте сеньору, – сказала она горничной, – что я благодарна за понимание.

По распоряжению хозяина дома Эльзе была выделена комната на втором этаже, которую девушка могла покидать лишь в случае нужды. Завтрак и обед должен был подаваться туда же, а вот ужин она обязана делить с Антонио. При этом выглядеть девушка должна безупречно: от прически до макияжа и наряда, который мужчина сам для нее и выберет.

«Чертов извращенец, даже поесть не может без того, чтобы не устраивать представление, – злилась Эльза, оставшись наедине с собой».

Может, он еще и стриптиз для него танцевать заставит?

Танцевать Эльза умела, благодаря танцевальной школе, которую посещала с детства, но об этом, само собой, она сообщать не собиралась, решив в случае чего выставиться неуклюжей гусыней, чтобы этот жирный извращенец больше не приставал.

И вообще она не намерена долго торчать здесь – как только выяснит способ проскочить мимо охраны, так сразу же и сделает ноги.

В этот же вечер ей было велено спуститься к ужину.

Антонио ел молча, так как прекрасно знал, что девушка ни слова не понимает по-испански. Он громко чавкал, с жадностью поглощая еду, и Эльза молилась, чтобы он быстрее закончил. Сама же она не притронулась ни к чему – от волнения девушка не способна была проглотить ни кусочка. Эльза очень переживала, что толстяк забудет о данном ей обещании не приставать какое-то время и станет домогаться, но как только тот закончил есть, все, на что был способен, это громко рыгая, отправиться спать.