Пес в красной бандане

Аннотация

Когда этот золотистый ретривер с повязанной на шее банданой цвета крови появлялся в больнице, пациентам становилось легче.

 

Пациент находился в больнице всего три тягостно тоскливых дня, когда в воскресенье произошло это знаменательное событие, причем почти все врачи отсутствовали, а медсестры занимались неизвестно чем. Он догадался о приближении чего-то необычайного задолго до его прихода по взрывам хохота и приветственным возгласам пациентов в отдаленных коридорах. Наконец, в дверном проеме возникло удивительное явление. Там стоял человек, держа на поводке золотистого ретривера невиданной красоты. Ретривер был неправдоподобно хорош собой и великолепно выхолен. Его взгляд светился незаурядным умом, а на шее у него была аккуратно повязана бандана кровавого цвета. Пес обходил больницу, и поговаривали, будто в день его появления во всех коридорах, где он побывал, царила великая радость. Что, впрочем, казалось вполне естественным, и пациент часто задавался вопросом, почему в мире нет других псов, которые навещают людей, поднимают им настроение, а может, исцеляют. Пес в кроваво-красной бандане на какой-то миг остановился в нерешительности на пороге, взглянул на пациента, затем вошел в палату и замер ненадолго у его койки в ожидании ласки. Потом, убедившись, что пациенту полегчало, пес повернулся, вышел и засеменил по коридору под ликующие возгласы и восклицания. Вот уж действительно — знаменательное событие, и пациент сразу почувствовал себя лучше. В последующие дни пациент ловил себя на том, что чего-то с нетерпением ждет; он не знал, чего именно. Но его вдруг осенило, что он не дождется возвращения пса в красной бандане. Оно представлялось ему важнее приходов и уходов доктора и навязчивого внимания медсестер. На следующей неделе пес появился всего один раз. Через неделю, когда болезнь пациента не отступала, пес наведывался дважды, и казалось, от его присутствия в больнице становится светлее и уютнее. На третью неделю по какой-то необъяснимой причине пес в красной бандане приходил каждый день и прогуливался по коридорам с красным шарфом на шее и взглядом, исполненным сострадания и понимания на прекрасном лике. На исходе первого месяца, когда пациент почувствовал, что готов выписываться хоть сейчас, произошло еще более замечательное событие: Вместо обычного сопровождающего с ретривером пришел человек, почти такой же незаурядной внешности, что и пес. Он носил простой костюм цвета хаки, а на шее — красный галстук. Он был явно слеп, поэтому пес служил ему поводырем. На этот раз, как и прежде, пес замер в дверях и почти указал на пациента, который приподнялся с постели и подался вперед, словно ожидая, что пес заговорит. Но заговорил слепой. — Сэр? — сказал он, пытаясь угадать личность пациента. — Представьте, что кто-то спросил вас, какая из всех тварей морских, земных и небесных ведет себя более всего по-христиански? Пациент, ожидая подвоха, попытался себе это представить, затем ответил: — Вы имеете в виду человека? Слепой слегка покачал головой. — Нет. Кроме человека. Какая тварь ведет себя более всего по-христиански? Пациент посмотрел оценивающим взглядом на пса в кроваво-красной бандане, сидевшего у дверей, и опять подметил его тонкий ум, и сказал: — Ответ — собаки. Слепой молча кивнул. — Совершенно верно. Все прочие твари живут, не осознавая, что они существуют. Кошки — особенные. Они изящны и горячо любимы, но живут, не осознавая своего существования, как, впрочем, и все твари небесные, что летают и парят, облетая землю, и все твари полевые, что живут, но не осознают своего существования. Все твари, обитающие в поле, в море и воздухе, смертны, но они не ведают смерти и не способны горевать. А собаки не только знают, что такое жизнь, но чуют и осознают смерть. Пациент кивнул, ибо знал, что это так. Он вспомнил смерть друга, когда его собака горевала еще долгое время после его кончины, слонялась по дому, скорбно скуля, и исчезла во тьме. — Чем больше я думаю об этом, тем более незаурядными становятся для меня собаки, — сказал пациент. Слепой возвел глаза к потолку и спросил: — А если бы собаки очутились у врат рая, их допустили бы туда? — Немедленно! — воскликнул пациент и усмехнулся своему быстрому отклику. — Ведь они без греха. Люди должны выстроиться за ними в очередь и умолять, чтобы их впустили. Собаки же сразу прибегут и встанут подле Святого Петра — помогать приему грешного существа по имени человек. Так вот, на вопрос, какое существо на свете обладает самым христианским, великодушным и любящим нравом, я отвечаю — собаки. Это их можно назвать наряду с Абу Бен Адамом прежде всех остальных. Слепой согласился. Попробуй стукни своего кота — и ты лишишься друга. Подними руку на своего пса, чего, я надеюсь, ты никогда не сделаешь, но если ты все же ударил его хоть раз в жизни, он уставится на тебя трогательным взглядом и промолвит: «Что не так? За что? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя и прощаю?» А затем он подставит тебе сначала одну щеку, потом другую и будет вечно любить тебя. Вот что такое собаки. Во время беседы пес в кроваво-красной бандане сидел рядом со слепым, глядя на пациента самым нежным и проницательным взглядом. Слушая, пес не внимал похвалам и не пренебрегал ими, а молча сидел в ореоле своей красоты. Наконец, когда пес почувствовал, что слепой высказался, то ушел бродить по коридорам больницы, откуда донеслись приветственные крики и смех. В последующие дни молва разнесла по всей больнице, что к выписке готовится невероятно большое количество людей; пациенты, проводившие в больнице многие недели, а то и месяцы, вдруг собирали свои вещи и уезжали, к удивлению и изумлению врачей и под любопытное перешептывание медсестер. Уезжал пациент за пациентом, и количество тяжело больных сокращалось, а смертность почти сошла на нет. Во всяком случае, так говорили. На четвертой неделе, лежа в постели, однажды ночью пациент почувствовал пронзительную боль в запястье и принял аспирин, но боль не унималась. Полусонный, он почувствовал рядом с собой нечто похожее на дыхание и услышал диковинные звуки, напоминавшие летние ночи его детства. В три часа ночи, когда сквозь оконные стекла струился лунный свет, приятно было прислушиваться к прекрасным звукам из далекой кухни, где стоял холодильник. В лотке под холодильником собиралась вода из-под брусков льда, и в три ночи раздавалось смачное чавканье. Это терзаемая жаждой собака пролезала под холодильник и лакала холодную чистую талую воду. Одним из самых трогательных впечатлений его жизни были эти чарующие звуки, к которым он прислушивался, неподвижно лежа в постели. То ли воспоминая, то ли воображая в полудреме всплески ледяной воды, пациент почувствовал, как что-то шевелится по его запястью. Словно кто-то пытался слизнуть холодную воду в ту давнишнюю летнюю ночь. Потом он уснул. Когда он пробудился утром, боль в запястье прошла. В последующие дни пес в кроваво-красной бандане бродил по больнице сам по себе, в одиночку. Слепой давно уже не появлялся. Казалось, псу известно, куда идти, и он частенько наведывался к пациенту, подолгу разглядывая его. Они беседовали молча; пес как будто понимал все, что хотел сказать пациент, хоть тот не проронил ни слова. Затем пес уходил гулять по больнице, и в ближайшие дни смех, приветственные восклицания и возгласы иссякли, и, казалось, больница пустеет. Врачи не только перестали приходить по воскресеньям или играть в гольф по средам, но и перестали приезжать по вторникам, четвергам и, наконец, по пятницам. Эхо в коридорах становилось гулким, и ничье дыхание не доносилось из отдаленных палат. В последний день пациент, почуяв тревогу и поняв, что в любой момент может одеться без указаний врача и отправиться домой, встал и крикнул в коридор с высокими потолками: — Эй, есть тут кто-нибудь?! Притихшие больничные палаты ответили ему долгим молчанием. И опять он позвал: — Эй, кто-нибудь! И услышал только эхо из залов, и все коридоры в здании замерли в безмолвии. Очень медленно пациент стал одеваться, готовясь уходить. Наконец, в три часа пополудни в безмолвном коридоре появилась красивая собака в кроваво-красной бандане и остановилась в дверях. — Заходи, — позвал пациент. Пес вошел и встал у кровати. — Садись, — сказал пациент. Ретривер сел и посмотрел на него большими добрыми лучезарными глазами и полуулыбкой. Наконец пациент спросил: — Как тебя зовут? Пес окинул его изучающим взглядом своих больших лучезарных глаз. Его челюсти едва заметно зашевелились, и послышался шепот: — Иисус, — промолвил ретривер. — Вот как меня зовут. Иисус. А тебя? 2010