Звание – Спутник

Аннотация

Рассказ Рэя Бредбери "Звание - Спутник"

Рявкающий окрик: — Берегись, podano ! Пьетро Дионетти мгновенно отскочил в сторону, и целая стена изогнутого металла пролетела мимо его узкого лица и иссиня-черной копны волос. — Не взыщи! — прокричал Морган из кабины крана. Крановщик поработал рычагами, и лист металла взмыл на верхотуру, где его дожидались с десяток монтажников, чтобы приладить к зияющему проему в обшивке звездолета. Они установили его на место, отцепив от крюка, который отправился за новым листом. Ракета мало-помалу обрастала оболочкой. Пьетро с товарищами трудились над ней часами. Они надевали скорлупу на сердцевину из динамо-машин, турбин, атомных двигателей, хитросплетения всяческих патрубков и миллионов тончайших, но мощнейших органов, которые усваивали и вырабатывали энергию: корабль-гигант готовился прорубить в космосе дыру. Пьетро услышал полуденный гудок и в компании Нуччи, Антонио и других ребятат поехал на монорельсе в кафетерий. — Санта-Мария! — воскликнул он. — Ракета молниеносна, как ртуть, крепка, как чеснок. Совсем недавно это был один голый остов. А вчера-сегодня-завтра — погляди, мы нарядили ее в платье, вкалывая вовсю, как лошади! Набив большой рот едой, Пьетро не умолкал, перемалывая пищу: — Одно только меня беспокоит. Вот мы строим корабль. Так? Мы его холим и лелеем. Так? А что потом? Мы же с тобой знаем, Нуччи. Мы видели. Он сделал паузу, чтобы зачерпнуть полную ложку и безошибочно доставить ее в рот, словно краном. При этом его черные брови сосредоточенно приподнялись. — Мы заканчиваем сборку… и тут является какой-нибудь желторотый проходимец, после колледжа, залезает в нее и — БУМ! — улетает. Только мы ее и видели! Так? Пожилой Нуччи закивал в ответ. Его морщинистое лицо склонялось над тарелкой с мясом. — Нуччи, дружище, ты когда-нибудь бывал на Марсе? — Нет. — А летал ли ты на Ио, на Венеру, на Юпитер, на Меркурий? Нет, не летал. Это я знаю. Я тоже не летал. Разве это справедливо? Нуччи засомневался, задумчиво посасывая свою ложку. Потер свой крупный розоватый пористый нос, пожал широкими плечами и задумчиво покачал головой. Пьетро поспешно продолжил: — Нет, это несправедливо. Нуччи закивал уже увереннее — раз Пьетро так говорит. Ведь Пьетро окончил среднюю школу. Ему виднее. — Посмотри на меня, — сказал Пьетро, — посмотри на меня, Нуччи. Нуччи посмотрел в ответ и увидел перед собой его утонченное лицо с оливковым отливом кожи, полные добродушные губы и крепкие сверкающие зубы, и ниспадающие лоснящиеся волосы. — Ну, посмотрел, — произнес Нуччи. — Чем я, по-твоему, отличаюсь от субъекта по имени Джозеф Маком? — Большого ученого по ракетам, что ли? — Именно. Вот посмотри, Нуччи, в чем разница между мной и Макомом? — Не знаю, — тихо сказал Нуччи. — У меня два глаза. Ноги, уши, нос. И детей побольше, чем у него. Si? — Si , Пьетро. — Так в чем же разница, спрашивается? — Пьетро, — сказал Нуччи. — Мне не хочется этого говорить, но ты ведешь себя неразумно. Действительно… Пьетро замахал мозолистой рукой. — Нет, нет, mia pabalo! Это я знаю. Но ведь мы оба трудимся. Так? — Вы оба трудитесь, Пьетро. — И оба выкладываемся до предела, si ? — Si , Пьетро. — Так что, это неважно, сколько у него серого вещества — он работает не усердней меня, так ведь? — Так, Пьетро. Вы оба вкалываете до упаду. Вы оба валитесь замертво от усталости. Но, Пьетро, он же окончил колледж. — Нуччи, mia proveino , совсем не нужно оканчивать колледж, чтобы желать совершить нечто великое! — Лично я не мечтаю ни о чем более великом, чем двенадцатичасовой сон. — Нет, нет, Нуччи, это не то! Неужели ты и правда ни о чем не мечтаешь? — Я мечтаю о Маргарите… — О звездах, Нуччи! о звездах… Но тут раздался пронзительный свист таймера, и вскоре Нуччи, Пьетро и Антонио с другими парнями отправились на работу в дневную смену. — Пьетро, — сказал Нуччи. — Не пристало тебе мечтать о звездах. Думай только про своих bambini . Забудь про Макома. Он большой человек. — Я тоже стану большим человеком, — сказал Пьетро. — Однажды я стартую в ракете. — Однажды, — сказал Нуччи. — Однажды, Пьетро. Не сегодня. Пьетро залез во внутренности тракторного двигателя и чинил его, проклиная на чем свет стоит всё, что он знал и понимал, но все равно не мог полюбить: — Однажды, — зло процедил он сквозь зубы. — Однажды ! Нет, не однажды, а сей же час! Снаружи раздался чей-то голос: — Эй, Дионетти, чем ты занимаешься с этим двигателем, починкой или любовью? Поторапливайся. Корабль отправляется на Марс через четыре недели! *** Пьетро стало не по себе. — Мне двадцать семь лет, и у меня восемь детей. И всю оставшуюся жизнь я должен заползать под брюхо раскаленной машины и мучиться с ней! О, Святой Михаил, поддержи мою усталую голову! Извиваясь, он выполз из-под крана, огляделся на окружающий его знойный мир и сказал: — Как, ну как же тут станешь великим человеком, черт возьми? — Он яростно сплюнул. — Что мне сделать, чтобы выбиться в большие люди? Начальник сверлил глазами Пьетро. — У тебя будут большие неприятности, если этот кран не заработает через десять секунд! В ответ Пьетро просверлил глазами начальника. — Какого черта я тут делаю! — вдруг вскричал он. — Я иду к мистеру Макому свершать великие дела! И он отшвырнул разводной ключ и потопал прочь. — Эй, Дионетти, а как же кран! — Возьмите этот кран и… Начальник рассмотрел это предложение и отклонил его… — Какие у вас проблемы, мистер… мистер… гм, — Маком пытался вспомнить его имя. Пьетро подсказал: — Дионетти. Пьетро Дионетти. У меня восемь детей и жена. Я хочу повышения по службе. Карие глаза Макома расширились, а губы скривились в полуулыбке. — Что же такого вы совершили, мистер Дионетти, чтобы заслужить повышение? — Я работаю руками. Я работаю сердцем. Может, моя голова бастует, но тело трудится, мистер Маком. — Разумеется, разумеется, вы работаете, Дионетти, — важно кивнул Маком, моргая. — Как, впрочем, и все остальные, вам подобные. Работа и опять работа. Вот ваш удел. Нам всем приходится трудиться. Пьетро вынул свой козырь: — Но я не такой, как все, мистер Маком. Я — другой. Я вижу звезды. На лице у Макома возникло удивление. А этот человек не так прост, как кажется. — Что вы хотите этим сказать, Дионетти? — вежливо поинтересовался он. — Вы видите звезды? Дионетти взглянул на потолок так, как будто на нем вращались и плавали все планеты мирового пространства. — По ночам я смотрю на небо, как и все. Но не все видят то, что видит Дионетти. Это не просто звезды и луна, мистер Маком. Это куда больше, чем смотреть и видеть то, на что смотришь. Тут надо прочувствовать, мистер Маком, проникнуться . Вот чем я обладаю — чувством. Маком откинулся на спинку кресла. — Но это еще не основание для повышения по службе, не так ли, Дионетти? — участливо спросил он. Пьетро изумился. — Не основание, мистер Маком? Конечно, это и есть основание. Разве я не отличаюсь от остальных? Разве крепкое тело не отличается от других тел, если оно еще способно на большее, чем просто тело, если оно пытается думать и чувствовать больше, чем остальные? Разве не пора такому телу переместиться? — Куда переместиться? — Куда? — переспросил Дионетти. Заминка. Затем вымазанная моторным маслом рука взлетает ракетой: — Переместиться? Вверх. Ввысь ! Маком понимающе засмеялся. Встал и протянул руку. — Мистер Дионетти… — Да, сэр? — Вы пойдете на повышение. — Правда, мистер Маком? — Определенно, мистер Дионетти. Вашу руку. Пьетро был польщен тем, что мистер Маком уважает его настолько, что пожимает его замасленную руку, и вышел с сияющей улыбкой и большими надеждами. *** Дионетти еще раз откусил от своего сэндвича с салями и запил глотком красного вина. Причмокнул губами и погладил себя по животу. — Ah, Jesu-Guiseppe e’ Maria , — выдохнул он. — Как хорошо. Моя жена делает лучшие сэндвичи с салями после Муссолини. — Как ты можешь есть, Пьетро? Как ты можешь есть, когда через тридцать минут, всего через тридцать минут тебе нужно уходить. Когда через тридцать минут тебя поглотит ракета и унесет на Марс? — Нуччи, mia proveino , ты переживаешь больше, чем я. — Что ты будешь делать на корабле? — полюбопытствовал Антонио. — Что ты будешь делать на Марсе? — подхватил Филиппе. — Сколько времени ты будешь отсутствовать? — не отставал от остальных Нуччи. Пьетро покончил с сэндвичем и встал, чтобы вытереть руки о штаны. И тут только до него дошло, что на нем не засаленные джинсы, а перламутровые рейтузы и хорошо сидящий костюм с треугольным вырезом. Поэтому он вытер руки о штаны Нуччи, а Нуччи весь прямо засиял от такого знака внимания. — Я не знаю, сколько времени меня не будет, — сказал Пьетро. — Шесть месяцев. Год. Два. Но когда я вернусь… Нуччи сказал: — Пьетро, fron tillio , тебе не страшно? Пьетро зашагал по стартовой площадке, и шестеро остальных итальянцев последовали за ним, покачивая головами. — Страшно? — спросил он. — Нет. Меня мутит, si . И мысли путаются, si . Но я не боюсь. — Что за работа у тебя будет на борту? — не без подвоха спросил Антонио. — Работа? Что я буду делать? Антонио, разве мало того, что я лечу. Важно не то, что я делаю сейчас, а то, что я буду делать потом. Подожди, увидишь. — Ты станешь большим человеком, Пьетро? — спросил Нуччи. — Да, Нуччи, большим человеком. — Как мы узнаем, что ты стал большим человеком, как ты говоришь? — Как? Пьетро остановился у ангара. Вдалеке он увидел стройную женщину с восемью детьми, выстроенными по росту. Они приближались, и у них в глазах стояли слезы — его жена и bambini . — Посмотрите на небо. И увидите, какой я большой. Однажды часть неба будет принадлежать мне. Дайте срок, вот увидите. Часть неба будет принадлежать Дионетти, и корабли будут облетать это место стороной. Вот как вы узнаете, что я — большой человек. Все засмеялись. Слезы, как ртуть, текли по щекам Марии. Рыдая, она прижалась к Пьетро. Он поцеловал ее, потом нежно, но настойчиво отвел ее умоляющие руки и погладил по головке каждую bambina и каждого bambino . — Ты не вернешься, Пьетро, — запричитала она. — Ты снова увидишь меня, — сказал он, серьезно кивая. — Конечно, конечно, — стали вторить остальные. — Пьетро будет жить вечно. Он у нас твердый, как астероидный кремень. — Завыла сирена, — сказал Пьетро. — Мне пора. Работа ждет. Позаботься о bambini , Мария. — Si . — Ну, я пошел. Он быстро повернулся и зашагал к кораблю. И скрылся в нем. — Ах, не знаю, не знаю, — пробормотал Нуччи, наблюдая за приготовлениями. — Рядом с этим кораблем и космосом… гм… Пьетро, ты такой ужасно маленький человек… ужасно маленький… Его голос заглушил рев взмывающего вверх корабля. И вот он исчез. *** Работа была не из самых приятных. Пьетро стал чумазее, чем раньше, да и руки стали мозолистее. Его красивую серую униформу приходилось менять каждые десять часов. Но он был счастлив проноситься по космосу. В звании «помощника машиниста» он жил среди вращающихся барабанов и ныряющих поршней, обливаясь потом, в жаре и масле. И он молился на это чудо. Гудящий корабль летел к Луне. Пьетро каждой своей клеточкой ощущал содрогание и мощь звездолета. Во время десятичасового перерыва, перед тем как устроиться на своей койке, ему хватало времени насмотреться сквозь двойной иллюминатор на Землю, энергично помахать ей рукой и прокричать: — Эй, Нуччи! Эй, Антонио! Эй, Мария! Поглядите-ка на меня! Но были мгновения, когда он стоял у иллюминатора, чувствуя себя бесконечно крошечным. Пылинкой. Мельчайшей былинкой с амбициями. Как же тяжело быть «большим» человеком посреди громады космоса. — Итак, я, Пьетро Дионетти, нахожусь в космосе, — вздохнул он. — А дальше что? Как арендовать астероид, построить дом для жены и bambini ? Как стать «большим»? — Брау-у-у! — рявкнуло радио. — Всем постам! По местам стоять! — прозвучала команда. Все по тревоге бросились на свои посты. — Приготовиться к аварийному режиму! Слова звучали членораздельно и отчетливо. — Всем постам! Всем постам! По лестницам и настилам безудержной лавиной загромыхали подошвы ботинок. Голоса сливались воедино. — Эй, ты! — мимо Пьетро, пыхтя, пронесся капрал-электрик без униформы. — Прибавь шагу! Пошевеливайся! Ошарашенный, Пьетро побежал за ним, еще ничего не соображая. Они влетели на центральный пост и выстроились у двери вместе с двадцатью остальными, расставив ступни и приподняв подбородки — руки по швам. Остальные члены экипажа управляли звездолетом. Вошел капитан корабля и начал отдавать отрывистые команды, как телетайп: — Маклеод! — Я! — Проверить спасательные шлюпки. Стоять наготове с отпертыми люками. На всякий случай! — Есть, сэр! — Он проворно откозырнул, раздался перестук его жестких каблуков. — Райдер! — Я! — Проверить провизию! На шесть суток в космосе. Мало ли… В разговор вмешалась громкая связь: — Сэр! — Я слушаю! — Температура поднимается, сэр! В «двенадцатом» аврал! Утечка радия! — Переборки задраены? — Да, сэр. Переборки 12-А, В и С! — Докладывать каждые двадцать секунд! *** Капитан повернулся к подчиненным. — Делать вам особенно нечего. Стоять у спасательных шлюпок. Ждать команды. Как только вас вызовут, немедленно уходите! В двенадцатом секторе лопнул барабан, и радий вырвался наружу. Плохо дело. — Атомные машины работают с перегрузкой из-за двойного заряда радия. У нас начались цепные ядерные взрывы. Они не прекратятся, если не выбросить за борт этот радий. Если мы не избавимся от него вовремя… — Никто не поймет, что случилось. Это произойдет мгновенно. Мы не можем заглушить двигатели. Мы летим на полной мощности, расходуя как можно больше, чтобы выиграть время и попытаться вышвырнуть высвободившийся радий и прервать цепную реакцию! — Пресвятая Дева! — пробормотал Пьетро. — Вот был бы здесь Нуччи! — Короче! — капитан спешил. — Кто-то должен войти в сектор-12 в скафандре, подвергнуться чрезмерному излучению активного радия и всего прочего. Кто-то должен взять цилиндр с радием и выкинуть в аварийный люк. Итак… Двадцать два человека, как один, подняли руки. Идти вызвались все. В том числе Пьетро, хотя он не до конца понимал все тонкости. Он знал только, что там опасно. Да, это он понимал. — Постойте, — сказал капитан. — Нельзя терять ни минуты. Тот, кто войдет в этот отсек, оттуда не выйдет. Он станет переносчиком радиации. У нас нет свинцовой защиты от такого воздуха. Он умрет от облучения через несколько часов. Так что, знайте, это билет в один конец. Никто не опустил руку. Серые глаза капитана пробежали по шеренге, от одного к другому. Отличные ребята. Все как на подбор. Пьетро шагнул вперед. — Капитан, сэр. Где сектор-12? Взгляд капитана вопросил «кто это?». Сержант, стоявший рядом, прошептал: — Рядовой Дионетти, сэр. Помощник машиниста. Пьетро сказал: — Я не знаком с остальными, но они учились дольше меня. У них высокие должности. Они всю жизнь трудились на высоких должностях. Они вам нужны. Все до единого. Но помощника машиниста всегда легко найти, сэр. Капитан пристально посмотрел на Дионетти. — Вы знаете, что вам предстоит сделать? — Я понял вашу мысль, и у меня есть несколько своих. — Почему я должен послать вас, а не других? — Потому что я хочу повышения в звании. — Зачем вам повышение? — настаивал капитан. — Я бы заслужил повышения, если бы выполнил задание? — Разумеется, заслужили бы. — Тогда я выполню его, капитан. Это моя работа. Мой шанс принести пользу. Получить повышение, — глаза Дионетти загорелись… *** Внутри своего раздутого скафандра, готовый к работе, Пьетро обливался потом и ругался. Он слышал голос капитана и чувствовал пальцы капитана на своих плечах. — Как слышите меня, Дионетти? — Слышу вас хорошо, сэр. — Я повышаю вас в звании прямо сейчас, наперед… Капитан Дионетти! Они пожали друг другу руки. — Но… но сэр. Капитан? Я? Капитан? — В бочке с маслом вы, может, и рядовой. Но к черту бочку! Вы — капитан наших судеб! Губы офицера плотно сжались, когда он развернул Пьетро и плотно застегнул его костюм на спине. — Приказ вы получили… Ни в коем случае не возвращаться. Было бы лучше взять с собой пистолет, чтобы не продлевать страдания. Мне хотелось бы пожелать вам удачи, но… Да пребудет с вами Бог, Капитан Дионетти! И вот Пьетро остался в одиночестве. По лицу струились ручейки пота. Руки дрожали, пока он отпирал сектор-12, распахивал массивную дверь, протискивался в нее, громко захлопывал за собой. На мгновение его остановил почти невыносимый жар. Он встал как вкопанный. Треснувший сверху цилиндрик с радием извергал смертоносное излучение, хлеставшее цепными ядерными реакциями, которые становились все хуже и опасней. Цепные взрывы можно было прекратить только после того, как радий будет выброшен наружу. И сделать это можно было одним-единственным способом — вышвырнуть через аварийный люк. Пьетро отбросил пистолет, врученный капитаном. Ему почему-то не хотелось иметь с ним дела. Быстротекущие, обжигающие минуты работы. И вот он поднял двадцатипятифунтовый цилиндр с радием, вот он переносит его к аварийному люку. Из-за огня в венах и раздутого скафандра он шагал с трудом. Выпуклым стеклянным щитком скафандра, который прикрывал его лицо, он надавил на рычаг. И увидел, как перед ним с шипением отворяется люк и захлопывается уже за его спиной. В его голове творилось что-то невообразимое. Внутри воздушного шлюза он нажал на второй рычаг, и люк в открытый космос распахнулся перед ним. Внизу простиралась Земля. — Я буду падать и падать на Землю, — пробормотал он. — Добрый Иисус-Jesu, увидит ли Мария, как я буду падать? А Нуччи будет качать головой и плакать? А мои bambini ? Что с ними будет? — Я буду падать и падать. За такой ли работой я сюда пришел? Это ли мое первое и последнее задание? Перед распахнутым аварийным люком проносился космос, черный и бездонный. Пьетро крепко прижал к груди радий, сделал четыре шага наружу и один большой — вниз… *** Нуччи качал головой. — Я всегда говорил Пьетро… Однажды, Пьетро, не сейчас. Но я ошибался. Теперь каждый день принадлежит Пьетро. — Это папа? Это он, мамочка? — Si, bambino, si ! Да, это твой папа! — Ты должна им гордиться, Мария, — сказал Нуччи. — Я и горжусь. Он говорил, что однажды станет большим человеком. Теперь я знаю, так оно и есть. Нуччи печально покачал головой. — До чего же высоко он забрался! Над головами Нуччи, пятерых его друзей-итальянцев и Марии с детьми возвышался огромный телескоп. Предупредительный лейтенант от астрономии стоял рядом и давал разъяснения: — Видите ли, миссис Дионетти, когда ваш муж вместе с радием покинул корабль, он не только спас жизни людей и корабль стоимостью миллионы долларов, но и, сам того не ведая, совершил еще одно выдающееся деяние. Он вышел на свою собственную орбиту вокруг Земли. Его тело полетело в таком направлении, что гравитация навсегда удержит его на околоземной орбите. Он станет вторым спутником Земли. Крошечным попутчиком Луны, который будет вечно вращаться. — Слышали, bambini ? Ученый продолжал: — Государство оценило героизм мистера Дионетти и признало эту орбиту местом его последнего успокоения, а Луну и звезды — надгробиями. Достойные почести. Отныне все корабли будут облетать эту орбиту стороной, чтобы не потревожить его могилу. Мария, дети, все остальные и Нуччи еще раз посмотрели в телескоп на крошечную безмолвную пылинку в космосе, бессмертную — после смерти. И Нуччи покачал головой, прослезился и громко высморкался. — Странно, как странно… — сказал он наконец, — вот смотрю я на Пьетро, и мне кажется, я вижу, как он улыбается, смеется и кричит: — Эй, bambini ! Эй, Мария! Эй, Нуччи! Гляньте-ка на меня ! 1942