Уилсон. А именно?

Клейтон. Если бы я жил полвека тому назад во Франции, во время Великой революции, я брал бы Бастилию в рядах санкюлотов.

Уилсон. И вешали бы аристократов на фонарях?

Клейтон. Обязательно! Немного позже я дрался бы здесь, у нас, с англичанами за независимость!

Уилсон. Ну, слава Богу, вы опоздали родиться! И войны и революции – уже позади. Все священные драки кончены!

Клейтон. Как знать?!

Уилсон. Ну, что ж! Желаю вам счастья – от души! (Жмёт ему руку).

Клейтон. Я хотел бы проститься с Джорджем.

Уилсон. Сейчас пришлю его сюда. (Уходит, крича). Джордж, Джордж!

Входит Гаррис, человек средних лет, с недобрыми глазами и надменно оттопыренной нижней губой.

Гаррис. Канатная фабрика Уилсона?

Клейтон. Да, сэр.

Гаррис (тыча в него пальцев). Владелец?

Клейтон. Нет, всего лишь бывший инженер. Сейчас попрошу сюда мистера Уилсона.

Гаррис (ворчливо). Не требуется. Могу сам. (Пошёл к двери).

Почти столкнувшись с ним в дверях, входит Джордж, молодой, красивый квартерон, – только лёгкая смуглость кожи говорит о наличии негритянской крови.

Джордж. Вы звали меня, мистер Клэйтон?

Клейтон. Да, Джордж. Но сперва проводи этого джентльмена к хозяину.

Гаррис (грубо). Я уже сказал: не требуется! Найду сам. (Уходит).

Клейтон (после его ухода). Экий буйвол!

Джордж. Мистер Клэйтон, вы уезжаете?

Клейтон. Да, и хочу проститься с тобой. Я никогда ничего не увожу, когда снимаюсь с места. Но тебя, Джордж, я бы охотно увёз. Поедем со мной, а? Новые люди, новые места, может быть, опять новое изобретение?.. (Спохватившись). Ох, прости, пожалуйста, Джордж!

Джордж. Что вы, мистер Клэйтон! За что мне прощать вас?

Клейтон. Понимаешь, забыл! Ну вот, совершенно забыл…

Джордж. Вы забыли, что я невольник? Вы привыкли обращаться со мной, как равным. И за это, за это вы просите у меня прощения?!

Клейтон. А если бы твой хозяин отпустил тебя со мной?

Джордж. Зачем напоминать ему? Он живёт где-то в Париже, ему пересылают моё жалование, – он забыл обо мне! Что может быть лучше для раба?

Клейтон. Я буду вспоминать тебя, Джордж…

Джордж. Мистер Клэйтон… Нас было семеро у матери. И всех распродали, как трости или рубашки! Пару сапог или перчаток ведь не разрознили бы? Когда стали продавать меня – последнего – мать ползала на коленях, она билась головой об заплёванный пол аукционного зала, она хотела сохранить хоть одного! А хозяин отгонял её – нога его попадала ей то в лицо, то в грудь…

Клейтон. Джордж…

Джордж. Мистер Клэйтон, работать на фабрике то же не легко, конечно. Но мне она показалась раем! Потому что здесь были вы. До вас я был неграмотен, я получал тепло только от собак: они лизали мне лицо, они позволяли мне есть из их миски… Вы обучили меня – у меня раскрылись глаза…

Клейтон. Не преувеличивай моих заслуг, Джордж, и не приуменьшай своих собственных способностей.

Джордж. Мало ли способных людей среди нас, рабов? Но нас не допускают до образования. Мне иногда бывает страшно за своё счастье! Ведь я работаю, учусь, изобретаю. У меня жена и дочь, – они, правда, принадлежат другому хозяину, но я живу там, с ними… Я спокойно смотрю в будущее. И всё это благодаря вам! Мистер Клейтон, если вам понадобится моя услуга, моя кровь, жизнь… Они ваши!

Клейтон, взволнованный, обнимает Джорджа.

Входят Уилсон и Гаррис.

Уилсон. Вот, сэр, я показал вам нашу фабрику.

Гаррис. Да. Так, значит, этот… Как его? Ну, эта штука для очистки пеньки… Кто изобрёл её?

Уилсон (в сторону Джорджа). Да вот он, изобретатель.

Гаррис (тыча в Джорджа стеком). Этот?

Уилсон. Джордж, объясни своё изобретение…

Джордж (непринуждённо облокотившись об стол и чертя). Вот это –вал. Здесь – видите? – приделаны две лопасти. Они перетирают пеньку и вместе с тем…

Гаррис (стукнув стеком по столу). А ну, как стоишь? С кем говоришь, негр?

Джордж вздрогнул, невольно выпрямился.

Я тебя научу разговаривать с хозяином!

Джордж. Мой хозяин – мистер Гаррис…

Гаррис. Да, мистер Гаррис-старший. Он умер на днях в Париже. А я – мистер Гаррис-младший, его брат и наследник. Теперь я твой хозяин. Собирайся, пойдёшь со мной!

Уилсон. Но, сэр, он работает у нас. Он нужен нам на фабрике…

Гаррис. А меня это не интересует.