Пускай ей тоже будет плохо.

Хмурится, когда переступает через людей, что по-пьяне уснули прямо на полу, мешая идти. Наступает на какого-то парня, желая увидеть Зои. Ему хочется, чтобы ей тоже было хреново.

Черт, чтобы всем. Просто, чтобы всем было плохо.

Чтобы он был не одинок в этом дерьме.

***

Когда я во второй раз открываю глаза, то чувствую себя хуже. Такое ощущение, словно меня окатили ледяной водой, отчего даже теплый ветер кажется холодным, и кожа рук бугрится. Выпрямляюсь, невольно оглядываясь, чтобы убедиться, что я в комнате одна. Наконец-то. Думала, что этот кошмар в лице Дилана никогда не закончится. Тру мятое лицо, запуская пальцы в светлые волосы, и встряхиваю их, поднимаясь со стула. Спотыкаюсь о гитару, переступая с ноги на ногу:

– Прости, чувак, - извиняюсь.

Да, я часто разговариваю с неодушевленными предметами.

Наклоняюсь, поднимая подушку с пола, и бросаю ее на неубранную кровать, которую, к слову, я никогда не заправляю. Не вижу в этом нужды, поэтому не делаю. Какой смысл? Все равно вечером расправлять придется.

Тяну майку на тонких бретельках вниз, но она все равно не скрывает всего живота. Поправляю шорты, выходя из комнаты, и тут же сталкиваюсь с незнакомыми мне людьми. Черт, видимо, Зои еще не выставила их за дверь. Я рассчитывала, что она более предусмотрительная. Родители могут вернуться в любую минуту. Прохожу мимо комнаты Дилана, невольно, но с любопытством заглянув внутрь, ведь я никогда не была там. Никто не был, но теперь внутри, на его кровати спят порядка десяти человек, я не преувеличиваю.

Спускаюсь вниз по лестнице. Кто-то уже толпится в дверях, прощаясь с Зои. Лица у всех, конечно, не первой трезвости, да и запах соответствующий. Игнорирую вопросы, которые мне посылают незнакомцы, проходя на кухню. Что ж, Зои успела убраться здесь. Уже радует.

Открываю дверцы холодильника, чувствуя дрожь в ногах, когда холод обрушился на меня. Беру молоко, слыша пение кита в своем животе. Вчера так и не поела толком. Подношу бутылку ко рту. Дверь открывается и на кухню входит Дилан. Парень выглядит “свежее”, чем все в этом доме, в том числе меня. Он ворчит, когда я прохожу к столу, отпивая молоко.

Подзатыльник. Давлюсь, прикрывая рот ладонью.

Еще раз доброе утро.

– Не пей из горла, - хмурится.

– Руки не распускай, кретин, - ворчу, вновь поднося бутылку ко рту.

– У тебя фантазии нет?
– выхватывает её до того, как успеваю отпить напитка.
– “Кретин” не звучит обидно, - отворачивается, взяв стакан из шкафчика.

– Отстань и верни мне мое молоко, я пить хочу, - кажется, сама замечаю, что ворчу, как ребенок.
– Ты выпил всю воду, которую я оставляю себе на ночь, придурок.

– Придурок, - передразнивает, кривляясь.

– Господи, тебе скоро двадцать, а ведешь себя хуже, чем я!
– воскликнула, прижав колени к груди, и обняла их руками, сгорбившись.

***

Действительно. Парень на мгновение замер, но не показал своего смятения.

Ему скоро двадцать. Он уже взрослый, да?

“Ты уже взрослый!” - говорил отец, когда ему было шесть.

“Ты уже взрослый!” - когда было девять.

“Ты не ребенок! Так что возьми себя в руки! Взрослые себя так не ведут!” - одиннадцать.

Взрослые себя так не ведут. Но, как они себя ведут?

Если ты в детстве вел себя, как взрослый, то было ли детство таким, как у всех?

Игры, ребячество, прогулки до темноты, драки с дворовыми ребятами, после которых все все-равно оставались друзьями, лишившись пары зубов.

Этого не было. Только не у него.

Был ли я ребенком когда-нибудь?

***

Я продолжаю ворчать под нос, покорно ожидая, когда он выйдет с кухни, чтобы я могла продолжить пить молоко так, как мне нравится. Не хватало, чтобы меня еще учили, как правильно есть.

Руками вцепилась в стул, покачиваясь на нем в разные стороны, чтобы Дилан понял, что я жду. Или просто хочу раздражать его.

Дилан наливает молоко в стакан, подходя к холодильнику. Гад, мне что, лишний раз вставать придется, чтобы взять его?

– Так трудно вернуть мне его в руки, да?
– замечаю, не убирая вылезших локонов растрепанных волос. Выгляжу, как пугало. Удивительно, что он ещё не пошутил над моим видом. Теряет хватку, старпер.

Стук стекла по столу. Опускаю глаза, хлопая ими, когда вижу перед собой стакан с белым напитком. Открываю рот, поворачивая лицо, но ничего не говорю, как и Дилан, который спокойно покинул кухню, но дверной хлопок заставляет меня подпрыгнуть на стуле, чуть не свалившись с него.

Ладно, соглашусь, что это было странно.

Беру стакан в руки, обжигаясь холодом. Подношу к губам, отпивая, и смотрю в окно, что напротив меня. Чистое небо начинает покрываться белыми облаками, из-за чего солнце исчезает, прячась за ними. Опустошаю стакан, поднимаясь со стула, и иду к раковине, поставив туда. Вытираю рот тыльной стороной ладони, после чего выхожу с кухни, понимая, что в коридоре стало чище.

А Зои скоростная.

Девушка о чем-то говорит с Диланом и, кажется, ругает его. Поднимаю брови, проходя мимо.