– Есть!

– Нет! Хочу увидеть все своими глазами, – потребовал вдруг генерал и уточнил: – Она у тебя в кабинете? – Тополевский кивнул. – Пошли!

– Я с вами, – поднялся следом Головин.

– Обойдусь без провожатых! – как отрезал шеф.

Пригласив командира присесть, Андрей включил видеомагнитофон. Генерал напряженно застыл у экрана. При виде Маши глаза его возбужденно заблестели. Группа генералов перемещалась по музею и позировала на фоне его экспонатов. Гости улыбались, непринужденно беседуя и делая комплименты экскурсоводу. Камера наехала на макет спутника. В это время за кадром не очень разборчиво зазвучали голоса.

Мужской: Хороший музей. Оформлено без помпы и со вкусом. Только фотографий Митрофанова, по-моему, маловато.

Женский: Он не любит позировать. Говорит, историю делает множество людей. Вот, кстати, личные вещи командующего.

Мужской: Жаль, смены достойной ему нет. Мало ли что…

Женский: Как это нет? У Петрова прекрасная команда. Взять, к примеру, нашего командира – молод, умен, энергичен, талантлив. И происхождение соответствующее – из народа.

Мужской: А чьи это часы? Какой-то лом, вроде.

Женский: Это единственное, что осталось от одного из погибших офицеров после взрыва…

Далее, видимо, оператор двинулся следом за основной группой гостей и в центре внимания оказался их смех и шутливый разговор.

– Вот и все, – Тополевский извлек кассету, протянул ее командиру и предложил. – Можно стереть запись прямо здесь.

По лицу Митрофанова скользнула довольная улыбка. Он спрятал кассету в карман, сделав вид, что не расслышал последних слов Андрея. «Тоже мне, раскомандовалась», – буркнул он, направляясь к выходу.

Головин нетерпеливо прогуливался возле своей «Волги». «По машинам?» – с ходу предложил он. Командир оглянулся в поисках Онищенко. Дежурный по космодрому доложил, что тот уже убыл. Митрофанов нахмурился и поручил, чтобы замполит связался с ним.

– Ну, как? – набросился на Тополевского Федор. – Была крамола?

– По-моему, отличная характеристика командиру…

– Кто вообще дал ей право меня оценивать? – с показным возмущением оборвал его генерал. – В часть ее, чтоб другим было неповадно! А за компанию и всех прикомандированных к управлению баб! А то развели тут гаремы!

– Командир… – попытался вмешаться Андрей.

– Не возражать! – отрезал тот.

– В часть, так в часть. А мне какое дело, – кивнул Головин.

Тополевский, не проронив ни слова, направился к своему автомобилю. Митрофанов пристально посмотрел ему вслед и перевел взгляд на Федора. Тот сделал вид, что стряхивает с кителя пыль. Илья удовлетворенно улыбнулся: он терпеть не мог, когда ему возражают.

Так одной фразой командира на долгое время была решена судьба большинства прикомандированных к штабу женщин-военнослужащих, которых вернули к месту их основной службы, за десятки километров от дома. Маша не была исключением – формально она числилась в самой дальней из частей. Появись новый начальник, он не скоро узнает о существовании незаменимого прежде кадра и к тому времени, скорее всего, научится обходиться без ее навыков. Как пошутила на очередном девичнике Яна, у Маши вырос избирательный ценз: «Гордись, подруга, раньше тебя ссылал замполит, позже – начальник штаба, теперь – сам командир. Осталось подключиться командующему. Вот только боюсь, дорогая, доброхоты подсуетятся и постараются отправить тебя далеко за пределы гарнизона».

Утром, смущаясь от неловкости, Тищук довел до Маши распоряжение генерала. Она спокойно выслушала капитана и принялась складывать нехитрые пожитки. За этим занятием ее и застал Локтев, который не поленился «случайно» заглянуть в кабинет поверженной соперницы.

– Ну что, любезная Марья Андреевна, добились своего?

– А разве плохо добиваться того, чего хочешь? – с вызовом уточнила женщина, не обращая внимания на лоснящегося от удовольствия гостя. – Теперь и вы, и Онищенко, и, главное Рыбаков, вздохнете с облегчением. Победили-таки баб!

Локтев пропустил мимо ушей последнее замечание.

– Онищенко не только вздохнет, но и отдохнет от такой язвы, – полковнику понравился собственный каламбур. – Кстати, вашего шефа перевели в Москву, в управление командующего.

– Скатертью дорога!

– Зря вы иронизируете, порадеть за вас теперь будет некому! – он с усмешкой распахнул перед женщиной дверь. – Счастливого пути!

Убывая, Онищенко решил устроить себе грандиозные проводы, посетив подчиненные части, где ему в угоду были проведены торжественные собрания. Командованию космодрома он разослал красочные приглашения на прощальный ужин, решив отпраздновать перевод в гостевом зале единственного в городе приличного кафе.

Банкетный стол был сервирован не хуже, чем в европейском ресторане. Онищенко в модном светлом костюме степенно прохаживался по периметру зала, придирчиво проверяя свежесть салатов и качество нарезки. Время от времени он беспокойно поглядывал на часы, недоумевая по поводу отсутствия коллег. Заведующая производством извинилась за беспокойство и уточнила, не пора ли готовить горячее.

– Мясо минут сорок доходит. Вчера вот опоздали, задержка была.

– Так ведь вчера гостей было больше – друзья дома, товарищи из подчиненных частей. Сегодня придут только коллеги из руководства.