— Не твое дело.

Он хмыкнул, не размыкая зрительного контакта, от чего Доун словно уменьшалась в размерах.

— Не мое дело, хм! Ты ведешь себя странно, и я знаю, что ты не сможешь притворяться вечно. Ты не настолько сильная.

Доун отступила назад, впиваясь серыми глазами в его раздраженные.

— Я настолько сильна. Я уже долго живу сама по себе.

— Сама по себе?

Доун прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего.

— Не бери в голову, — потрясла она головой. — Я просто знаю, как позаботиться о себе.

— Ага, конечно знаешь.

— Знаю!

— Что ж, ты уже успела заблудиться, пораниться, и даже не смогла помочь тому бурундуку. Отлично справляешься.

Доун захотелось затопать ногами, пусть даже она покажется ребёнком.

— Ты ничего не знаешь обо мне. Почему думаешь, что вправе судить?

— Тогда, расскажи о себе, — он сел на крыльцо, скрещивая руки за шеей.

— Тебе же плевать.

— Лучше, чем маяться от скуки. Соревнование ведь еще не началось.

Доун взглянула на Скотта, прежде чем сесть рядом: её подбородок спрятался в подогнутых коленках, а глаза провожали открывающийся перед ними вид.

— Когда-то я была нормальной.

Первая же реплика удивила Скотта. Чудачка, которая когда-то не была чудачкой? Интригующе, заставляет желать услышать продолжение.

— Сложно поверить. Что произошло?

Доун выдержала паузу — ей не хотелось ворошить былое, но, чтобы избавиться от дальнейших расспросов, она взяла себя в руки.

— Несчастный случай. Страшная авария, в которой я чуть не погибла. Я получила травму головы. Врачи говорили, что я вряд ли выживу, но я смогла. Тогда и пробудилось мое шестое чувство.

— Шестое чувство?

— Раньше у всех людей оно было, но с течением времени они нуждались в нем всё меньше и меньше.

— Ясно, — смог выдавить из себя Скотт, не до конца убежденный. Он кинул взгляд на Лунное сияние, у которой промелькнула искра недовольства. Видимо, она действительно вымоталась до той степени, чтобы испытывать раздражение.

— Это вся твоя реакция, когда люди делятся с тобой переживаниями? — со злостью в глазах спросила Доун.

Скотт кашлянул, запуская в дальний полет камень.

— Никто не хочет делиться со мной своими проблемами. Я не умею сочувствовать, — он почти нервничал из-за её пронизывающего взгляда.

— Знаешь, ты можешь вести себя милее. Твоя аура говорит, что ты внимательный парень.

— Я не внимательный.

— Внимательный. Тебе надо научиться показывать свою иную сторону, — Доун собралась уходить, но Скотт снова обхватил её кисть, притягивая на уровень поручней — их лица были в сантиметре друг от друга.

— Тогда, какая ты? — голос Скотта поднялся до злых ноток. — Как мне поступить?

Доун не могла врать, что сохраняла решимость духа. Скотт никогда не был с ней на столь близком расстоянии — никто не был. Дрожь отплясывала танец по спине от их близости — она пыталась этому противостоять. Скотт разозлился из-за сказанного, пусть даже это была правда. Он не хотел показывать настоящего себя. Он стыдился или боялся настоящих красок своей личности.

— Мы помешали? — голос, по всей видимости, принадлежащий Сэму. Лицо Скотта окрасилось багрянцем: смесь стыда и злости.

— Не помешали! — парень повернулся к Сэму, толкнув его в плечо.

— Так вы поэтому опаздываете по утрам? Из-за своих свиданий? — вмешался Лайтнинг. — Лайтнинг не знал, что странная девчонка влюблена в Скотта.

— Это не так, — смущенно пробормотала Доун с горящими щеками. — Просто что-то прилипло к моему лицу.

— Да, как скажешь, — недоверчиво помотал головой Сэм, прежде чем уйти. Лайтнинг помчался по своим делам, оставляя, выбитых из колеи, Доун и Скотта наедине. Несмотря на бушующее раздражение, Скотт немного успокоился. Он умчался прочь от девушки в направлении ванной, чтобы освежить лицо под струями воды. Когда он видел Доун в подобной близости, в нем просыпалось желание её поцеловать.

Ему нравилось Лунное сияние? Нет! Это безумие. Скотт Филдс не любил никого, кроме Дедули. И, возможно, девочки, которую он встретил в шесть лет, но он не видел её вот уже десять лет. Он даже не помнил, как она выглядит. Это было неважно: Скотт уверен, что узнает её, стоит им встретиться.

Доун… странная. Не в плохом или хорошем смысле — обычная чудачка. Она витает в своем мирке: она и природа. Если бы не знал её, то подумал, что она что-то скрывает. Как будто хочет сбежать от реальности. Удивительно, что Доун считает себя сильной — очевидно, что её эмоции играют с ней злую шутку. Ему всё равно, но видеть Доун расстроенной Скотт не хотел. Никогда.