– Откуда у вас такие сведения?
– спросил Сергей"

– Когда вам наложили швы, врач той больницы поинтересовался, можно ли сразу также зашить вам порванную щеку. Так вот, на это ваш Владлен Вадимович ответил, что этого делать не стоит, поскольку щеки и другие органы вам будут резать еще не раз на зоне. Делайте выводы сами. И последнее. Ваш начальник очень рвется с вами поговорить. Я несколько раз объяснял ему, что в вашем состоянии это не очень полезно для вашего здоровья, что его совсем не смущает. Ладно, отдыхайте и восстанавливайте силы. Они вам еще понадобятся.

После этого доктор встал и, улыбнувшись Сергею, вышел из комнаты. Только теперь Анциферов обратил внимание, что в комнате на всех окнах решетки, точно такие же, как и во всех других помещениях этого СИЗО.

Голова начала сильно пульсировать, и Сергей принял полтаблетки, как советовал доктор.

Через какое-то время боль слегка отпустила, и Сергей заснул. Когда он проснулся, рядом с кроватью сидел улыбающийся Пёстренький и внимательно смотрел на него.

– Ну, здравствуй, Сережа, - очень миролюбиво произнес Пёстренький.

– Здравствуйте, Владлен Вадимович, - отозвался Анциферов.

– Как ты тут, Сережа?
– спросил Пёстренький.

– Вашими молитвами, Владлен Вадимович.

– Зря ты так, Сережа. Это ведь не из-за меня ты здесь оказался. Ты сам выбрал для себя эти правила игры, и именно поэтому ты здесь оказался. Если бы я хотел тебя посадить, я мог сделать это, еще когда ты рассказал мне о своем незаконном расследовании, но я этого, как ты помнишь, не сделал.

– Владлен Вадимович, зря вы думаете, что за время пребывания в камере я забыл весь Уголовный кодекс. Вы даже при желании не могли меня сразу посадить. Для оформления обвинительного заключения и ордера на арест, присланного из Москвы, вам как раз и нужно было двое суток, и вот именно через двое суток после моего признания вы меня и арестовали. Так что не надо теперь под дурачка косить. Вы ведь не для того сюда пришли, чтобы рассказывать мне, какой вы благородный. Вы хотели у меня что-то спросить или разузнать, так приступайте без этих ваших штучек.

– Ладно, Анциферов, не хочешь по-человечески, будем официально, будем приводить тебя на допрос в наручниках к следователю, как это положено по закону. Только имей в виду, что твое дело поручено вести одиозному следователю Бирюкову из Москвы, у которого задача посадить тебя на максимально возможный предусмотренный законом срок.

– Ясно. А вы хотите, рискуя собственной должностью, вытащить меня из петли?

– Сережа, сейчас не время и не место для ехидства. В петле не только ты, как ты, наверное, сам понимаешь. Я как твой непосредственный начальник и человек, отчитывающийся перед Попустиновым, тоже замазан. Я в данном случае пытаюсь спасти твою шкуру и достойно выйти из сложившейся ситуации. Я, конечно, мог сказать Бирюкову: да бери его и сгнои в тюрьме к черту, если не даст нужных показаний, но я не хочу этого делать по своим моральным соображениям. Веришь ты этому или нет, мне уже в принципе все равно. Я просто хочу понять мотив твоего преступления.

– А мотив очень простой. Я не могу осудить невинного человека или заставить его признаться в том, чего он никогда не делал. Я не хочу, чтобы закон можно было использовать для незаконных методов расправы с неугодными, и не хочу сам участвовать в этой вакханалии избирательного применения правосудия по отношению к неугодным.

– Это все красивые слова, Анциферов. Однако я думаю, что Хлопонин предлагал тебе защиту или покровительство или намекал в той или иной степени, что ты получишь финансовую помощь, если...

– Если что?
– перебил Сергей.

– Анциферов, не надо меня перебивать. Не забывай, где ты находишься. Хлопонин слишком умен, чтобы предлагать следователю взятку, но он мог очень тонко намекнуть тебе, что будет рад объективному рассмотрению своего дела.

– Нет, никаких намеков не было, - спокойно сказал Сергей.

– Ладно, я вижу, ты продолжаешь упорствовать, Анциферов. Хочешь убедить меня и следствие в том, что согласился сломать себе и своей семье жизнь просто из-за большого сочувствия к олигарху, которому до такой мелкоты, как ты, и дела нет? Для него ты обычный мусор и не более того. Ты очень заблуждаешься, если думаешь иначе. А ты знаешь, что Хлопонин уже начал давать показания в "Матросской Тишине"?

– Откуда я могу об этом знать и в чем он уже успел признаться?
– с притворным страхом спросил Анциферов.

– Хочешь, покажу тебе газету с его признаниями?

– Конечно.

Пёстренький с торжествующим видом достал газету "Известия" от 1 ноября и сунул ее Сергею.

Анциферов чуть приподнялся на кровати и развернул газету. На первой странице была напечатана статья с крупным портретом Хлопонина, озаглавленная "Самый знаменитый заключенный России начал давать показания в следственном изоляторе "Матросская Тишина". Сергей успел только бегло просмотреть статью, когда Пёстренький буквально вырвал у него газету из рук.