Но четкими картинки были с шестого года обучения. Все началось после принятия метки. Сначала голос, потом задание, и все это сопровождалось игнорированием мамы, проблемами со шкафом и постоянным наблюдением от Грейнджер. Потом оказалось, что она имеет какую-то связь с Снейпом, которую так и не удалось прояснить. Но и это было только начало всего того, что происходило с ними тогда. В глазах, что его преследовали тогда, теперь хотелось растворится. Голос, что шептал «я помогу, ты не одинок», хотелось сделать своим. А дурманящий запах хотелось спрятать, чтоб больше никто не смог его ощутить.

А потом они оказались вдвоем в Выручай-комнате. Их разговор тогда, повторялся сейчас – «лучше убей меня», «ты другой», «открой свои семейные тайны», «то, что произошло тогда, надо забыть». И чем это все закончилось? Поцелуем... который еще тогда стал концом их борьбы и началом истории их двоих. Это закончилось предательством семейного устава, предательством Люциуса, предательством Темного Лорда. Это стало путем долгой и мучительно внутренней борьбы, которая исчезла, когда одинокая слеза скатилась по лицу и упала на черный пол. Это был только поцелуй, но его хотелось повторить снова.

Драко набрал глоток воздуха и резко потянул скрепленную руку на себя. Гермиона от неожиданности начала падать вперед, но тут же была подхвачена второй рукой парня. Не сказав ни слова, горячие губы слизеринца накрыли не менее горячие губы девушки. Это был нежный, но настойчивый поцелуй. Это был поцелуй с полной самоотдачей. Обоих.

Великий Мерлин, ответь, почему не хочется бежать, почему не хочется остановиться и унизить, почему хочется продлить этот поцелуй на вечность...

Парень обнял её и крепко прижал к себе. Гермиона просто растаяла в этих объятиях, дрожь в коленях отдалась приятной волной по всему телу. Почувствовав такую реакцию, он прижал её еще ближе. Её рука поднялась и зарылась в волосы парня. Этот поцелуй был не первый, у каждого из них в отдельности, даже не первый их совместный, но он точно означал что-то новое, то, о чем они впервые не пожалеют.

– Грейнджер – Драко слегка оторвался от её губ, взгляды встретились одновременно, – ты поможешь мне стать другим?

Гриффиндорка ошеломленно уставилась на слизеринца напротив и не могла поверить в только что услышанные слова. Это было как издевательство над ней и над её чувствами. За последние 24 часа, она словно увидела перевоплощение Волан-де-Морта, которое могло закончиться третьим восстанием зла, но несколько часовой сон и на глазах проснулся её старый школьный враг и соперник, а еще несколько часов открыли для нее настоящего, и она в это искренне верила, парня, который все время скрывал от мира такого себя, и теперь он просит помощи. И она не сможет отказать, только не сейчас, только не ему.

Но сказать это вслух она не успела, ответил её внутренний голос. В ее животе громко заурчало и в сумерках комнаты, в абсолютной тишине, которая также ожидала этого ответа, это был как гром среди ясного неба. Через несколько секунд её лицо стало ярко красным. Она все еще стояла на коленях, в объятиях парня и в каких-то двадцать сантиметров от его губ, которые только что целовали ее. И хуже быть уже не было, она молила просто провалиться под землю. Сделать движение, сказать хоть слово не позволял ступор. Она даже не могла отвести глаз от глаз, которые... вдруг начали меняться – в них загорались яркие огоньки, но не ярости, которая была только вчера, не боли, которая была совсем недавно – это были огоньки радости, игривости и коварства. А через секунду, ту же тишину разорвал смех. Никогда она не слышала, чтобы Малфой так искренне и несдержанно смеялся, а сам Драко никогда даже не догадывался, что может так неистово хохотать от всей души.

– Малфой – Гермиона начала освобождаться от объятий парня и хотела остановить этот смех над собой же, но он был так заразителен, что она не удержалась и тоже улыбнулась, – я просто ничего не ела со вчерашнего утра, это во-первых, а во-вторых, ты аристократ, у тебя же воспитание, неужели ты не знаешь, что по правилам этикета, ты вообще не имел права реагировать на такое неконтролируемое физиологическое проявление?

Но сказанные слова, вместо того, чтобы успокоить, имели эффект полностью противоположный. Драко опустил свои руки и просто упал на кровать, содрогаясь от новой волны хохота. Когда тело немного устало, он постарался успокоиться и, взглянув на девушку, которая сидела рядом с протянутой рукой (а он только теперь понял, что совсем забыл про их скрепленные руки), развернул голову в сторону двери.

– Лейс.

За несколько секунд на том месте, куда он смотрел появилась старая эльфийка.

– Лейс, который сейчас час?

– Восемь вечера, хозяин Драко.

Улыбка слетела с лица Гермионы, она разозлилась и сжала ручки в кулачки. Но этого никто так и не увидел, Драко, деловито и с серьезным выражением лица, которое изо всех сил старался показать, что-то обдумывал, а слуга с глазами, которые словно излучали восторг, даже не дышала, стоя в ожидании вопроса или приказа.

– Лейс, подайте пожалуйста ужин в семейную столовую.

– Хозяин Драко будет как всегда? – Пропищала эльфийка, на что Драко только кивнул. – А хозяйка?

Последнее слово произвело эффект разорвавшейся бомбы. И Драко,и Гермиона уставились на слугу в ожидании извинений за свою ошибку и самонаказания, но та только спокойно стояла и ждала ответа. Первой с шоком справилась гриффиндорка.

– Лейс, я не хозяйка. Мы с тобой встретились впервые вчера, возле больницы Святого Мунго. Ты просила помочь... твоему хозяину, а потом просто схватила и перенесла меня сюда.