– Гарри, ты знаешь, – снова посмотрев на друга, Гермиона сделала к нему шаг и так же тихо продолжила, – мы как-то столкнулись с ним в библиотеке, он что-то искал в архиве. А потом сказал, чтобы я за ним не шпионила. Это действительно странно.

– Что? Почему ты нам не рассказала? Когда это было?

– На днях. Я забыла, – отмахнулась девушка. – Я совсем случайно его увидела, а он… Ты что, не знаешь Малфоя?

– А я тебе о чём говорю? Он странно ведёт себя в Большом зале, на уроках, не играет в квиддич, даже против нас. За ним надо проследить, – не унимался Гарри.

– Давай только не сейчас. Ты оказал большую услугу Рону, поделившись своим Феликс Фелицис, потому пошли, надо отпраздновать его успех.

– Я ничего не подливал, я красиво всё подстроил. Смотри, даже ты поверила. А ему надо было дать немного уверенности, в себе.

– Как ты мог?

– Но сработало же, – смеясь, подмигнул парень.

Друзья разошлись. Гарри пошел переодеваться, а Гермиона в гриффиндорскую гостиную. Факультет уже гулял на полную. Все смеялись, танцевали, пили сливочное пиво (Где они только взяли его в таком количестве? – спросила она себя как староста). В любимом углу сидел Рон, а на его коленях была Лаванда и они... целовались? И это точно не были поздравительные поцелуи... Да они сейчас съедят друг друга! Его руки ощупывают её спину, её рука у него в волосах, другая…

К горлу подступил ком, глаза защипало. Надо уйти! Но ноги словно приросли к каменному полу, словно превратились в такие же каменные глыбы, и она просто не в силах больше сдвинутся. Нельзя смотреть! Но отвести взгляд от жадно целующейся пары она тоже не могла.

Почему сердцу так больно? Почему душу просто выворачивает наизнанку? Рон – друг, подросток у которого просто переходной возраст и ему это необходимо, и если ему не может это предложить она…

Стоп! Она точно ничего не может ему предложить кроме дружбы. Рон – друг! Только друг! Голову словно пронзило самым сильным зарядом тока, словно окатили самой холодной водой на свете, словно заехали пощечиной, от которой даже каменные ноги превратились в пыль. Гермиона сорвалась с места и выбежала из гостиной. Портрет за спиной так хлопнул, что дама в нем закряхтела и недовольно забурчала, но девушке впервые было все равно. Она, не взирая на пелену слез, бежала по ступенькам вниз, губы немо шевелились в одном слове «друг, друг, друг». Пролет начал поворачиваться в другую сторону и она, спрыгнув с последней ступеньки, оказалась в коридоре.

Девушка прислонились к холодной стене и закрыла руками глаза. Рон друг! Как она могла только допустить подумать о чем-то большем. Ни его, ни Гарри, она никогда не рассматривала как своих потенциальных парней, да и они никогда не воспринимали её как девушку. И этому прекрасное подтверждение год Турнира Трёх Волшебников, когда они до последнего сомневались, что её кто-то может пригласить на тот чертов бал, а в конечном результате Рон выдал «Гермиона, ты ведь тоже девушка!». Да неужели? Неужели, Рон только тогда увидел в ней противоположный пол? Но судя по его поведению дальше, видимо, он давно забыл свое умозаключение.

Но сейчас… Почему когда она увидела его в чужих объятиях (вот и ответ на вопрос откуда растут ноги азартности Лаванды), ей стало так не по себе? Возможно, потому что они просто становятся старше и у них появляется другая жизнь, помимо дружбы. Гарри и Чжоу. Гарри и Джинни (она видела, что между ними что-то происходит, пусть они сами еще этого не признали, это дело времени). Рон и Лаванда. А что Гермиона? Гермиона и книги. Гермиона и обязанности. Кто-то может сказать – Гермиона и Крам. Да что вы знаете об этом…

Вдруг в глубине коридора послышались шаги. Кто-то шел. Но как только она сделала шаг, чтобы снова бросится бежать, в свете факела показался Гарри.

– Гермиона? Почему ты не в гостиной. Что-то случилось? Эй, ты же плакала…

Девушка спешно начала тереть глаза. Пара секунд, и из палочки вырвалось несколько огоньков, которые тут же превратились в миниатюрных ярких птичек, которые стали кружиться над головой.

– Гарри, все нормально. Я здесь колдую, тренируюсь, вот недавно прочитала- это птицы счастья, приносят радость в грустные минуты.

– Что такое, подруга?

– Говорю, все нормально. Там просто очень шумно, а еще Рон, – голос изменился, – почему он на меня наорал?

– Он... сегодня кое-что узнал о тебе.

– И что такого интересного, что так разошелся?

– Джинни, совсем случайно, когда они ссорились, сказала, что ты целовалась с Виктором Крамом, а он еще ни с кем.

– Что? – Гермиона от злости топнула ногой. Повернувшись на 180 градусов, она сделал шаг и начала подниматься по ступенькам вверх. Друг пошел следом.

Ну как может быть такое совпадение? Вот только что она вспоминала тот злосчастный бал и её отношения с Виктором (хотя какие там отношения), а тут оказывается, что весь сыр-бор именно из-за этого. Но если равнять то, что было у нее и то, что она увидела там в гостиной… – Да когда это было! И это же был секрет, ну, Джинни... – птички над головой сильнее затрепетали крылышками, и она пошла ещё быстрее. – И какая, в конечном итоге, Рону разница с кем я целовалась?

– Значит, все же есть.