– Гермиона! – закричал Рон. – Гермиона, нет, нет, нет... только не ты... О, Мерлин! Гарри, скажи что это не она! Это не может быть она!

Гермиона, раскинув руки в стороны, лежала на холодной земле и смотрела в небо. Солнце наконец взошло, и от его яркости идеально чистая голубизна словно светилась. Вокруг была такая тишина, которую никогда раньше даже не представляла девушка, не могла поверить, что так может быть. Вдруг где-то далеко послышался голос. Но это же... Рон... неужели он тоже... Гарри... нет, это не может быть правдой... их убили... всех... нет... она не хотела этого... они должны были жить... Через секунду перед глазами действительно появились её друзья, родные люди, они светились как ангелы(?). Но в магическом мире нет ангелов.

– Извините – сказала неслышно девушка, лишь едва шевеля губами.

– Гарри, она жива! – снова закричал Рон.

Гермиона не могла понять, что происходит. Гарри? Рон? Что значит «жива»? А через десять минут, она смотрела за падающими в пропасть двумя половинками бузинной палочки. И вместе с ними улетало прошлое – её, Гарри, Рона и целого магического мира. Все, нет прежней Гермионы. Но нет и всего того, что было раньше. Одна часть взлетела вверх, а другую она сама выбросила вниз. И теперь она начнет жизнь с начала.

Но, как оказалось, это было не так просто. Прошлое невозможно уничтожить одним желанием, пусть и самым желанным. А реальность была слишком реальной и слишком жестокой.

Их называли «героями войны», «победителями», но какой ценой? Друзья, родные, которых уже не вернуть. Гарри винил себя, Рон переживал потерю, а Гермиона просто не знала, что делать. На второй день после победы, после погребения знакомых погибших, Гарри решил вернуться в Лондон. У него теперь был дом. Пусть он был пока что не пригоден для жизни, но провести ещё одну ночь в доме Уизли он не смог, слишком большую ответственность чувствовал перед всеми. Но у него теперь был человек, который отныне заменит и Рона, и Гермиону. У него теперь была Джинни. Рон очень тяжело воспринял смерть брата. После похорон он сдался и поддался семейному горю. А Гермиона чувствовала себя просто лишней. Она любила своих друзей, но она стала не нужна. По-крайней мере в данный момент. Тихо выйдя из «Норы», она отошла в тень старого дерева и, наконец, заплакала. Слезы текли и текли по исхудавшему лицу. Но кого она оплакивала? Себя, своих родителей, Фреда, Тонкс, Люпина? Или, возможно, Снейпа и Нарциссу?

– Ге’гмиона?

– Ох, извини, Флер, я не знала, что здесь кто-то есть – гриффиндорка быстро начала вытирать лицо, словно боялась, что там написаны её последние мысли.

– Я не хотела тепгя напугать, п’гости.

– Нет-нет, все нормально. Я просто... – Гермиона попыталась изобразить улыбку.

– Мы с топгой не пгилы подгужкамы, но если хочешь, я могу выслушать, пхомочь.

– Флер, я не...

– Я знаю, Вы не очень меня люпгите, но я дейгствительно хочу пхомочь.

– Извини, ты мне нравишься, мы просто не знакомы настолько близко.

– Тохда, давай познакомимся? Флег Уизли – девушка, которая была не менее вымотана за последние дни, подала такую же тощую и тонкую, как у самой Гермионы, руку, на которую девушка сразу подала свою в ответ. А потом француженка вдруг сделала шаг и обняла гриффиндорку, но та и не возражала. Ей действительно нужна сейчас поддержка.

– Спасибо. Мне действительно нужна помощь. Ты не могла бы со мной трансгрессировать? Через камин не удастся, а сама я уже не...

– ДГА-ДГА, конечно. А кудга?

– Мне нужно домой. В Лондон. Я правда не знаю, как это будет, я стерла родителям память о себе, но, возможно, после окончания войны мне удастся все вернуть назад – Гермиона говорила так неуверенно, что это сразу же поняла Флер и решила внести некоторые коррективы.

– Ге’гмиона, а что, если мы сделаем это завт’га с гут’га. Сейчас я п’гедлагаю пе’геместится к нам с Биллом в дом, отдохнуть, все опховогить, а завт’га ...

– Хорошо – кивнула Гермиона.

В коттедже Билла и Флер Гермиона сразу же вспомнила те обстоятельства, из-за которых она оказалась здесь в первый раз. В тот день она потеряла частичку себя. В тот день она перестала быть грязнокровкой, она стала обычным человеком, который знал о волшебном мире, когда-то была частью этого мира, но сейчас она никто в этом мире. Героиня войны? Подружка знаменитого Гарри Поттера? Да она в самую последнюю минуту изменила своему другу, поддержав врага, она, забыв обо всём, обнимала парня, Пожирателя смерти, который её ненавидел, всю жизнь хотел её смерти, а в это время друзей могли убивать. Какая она после этого героиня? Скиталась по лесам, пряталась, искала секреты Волан-де-Морта, сама притворялась Пожирательницей. Но все было с Гарри и только он был здесь героем, он сумел выстоять, сумел бороться, а она ... а она наконец поняла, что же будет завтра – она вернется в свой родной дом и попытается жить дальше – без войны, без магии, без друзей, без пророчества, без Драко Малфоя. Только теперь пришло спокойствие и облегчение. То, чего она так боялась раньше, оказалось таким простым на самом деле. Гермиона даже улыбнулась своим мыслям. Быстро приняв душ, она решила спуститься на ужин к хозяевам, которые предложили помощь. И Флер, оказывается, не такая, которую она когда-то увидела на турнире, и с которой познакомилась в качестве невесты Билла. Возможно, война изменила их всех? Но спустившись в маленькую красивую гостиную, Гермиона увидела, как Флер играет на диване с каким-то ребенком, а в кресле сидит незнакомая женщина. Или знакомая? Такое впечатление, что она её раньше видела. Гриффиндорка перекидывала в памяти знакомые лица.

– Гермиона, ты все же решила спуститься – с улыбкой на истощенном изуродованном лице сказал Билл. – А у нас гости. Вы знакомы?

– Добрый вечер. Кажется, нет. Гермиона Грейнджер – девушка попыталась тоже улыбнуться, но получилось слишком натянуто, поэтому она просто протянула руку незнакомке.

– Андромеда Тонкс – женщина пожала протянутую руку и также улыбнулась. – Ох, как мне приятно с Вами познакомиться. Тедди, дорогой, это тетушка Гермиона, подруга твоего крестного Гарри. Вы же не будете против, если я буду называть Вас тетушкой?

Андромеда подмигнула Гермионе, но сама девушка, хотя и кивнула в знак согласия, не слышала всего того, что было сказано, и на что она только что вообще согласилась. В голове проносились образы прошлого – старый гобелен в доме на площади Гриммо с выжженным лицом, радостный бывший учитель, который сообщал, что жена беременна, измученного Теда Тонкс, который скрывался в лесах, застывшие лица Тонкс и Ремуса в Большом зале школы, а ещё истеричный смех безумной пожирательницы Беллатрисы Лестрейндж, которая оставила свое клеймо и безумную тревогу в глазах Нарциссы Малфой, которую тут же убил Волан-де-Морт. Гермиона продолжала смотреть на одновременно знакомую и незнакомую женщину. Вот откуда этот взгляд – игривость от дочери, неистовство от старшей сестры, усталость от сестры младшей. Три совершенно разных человека соединены в одном взгляде. Разве такое возможно? И знает ли Андромеда, что родных людей, чьи частицы есть в самой женщине, больше нет? Никого ... ни дочери, ни сестер.