– Больше семи лет, – вставил он.

– Семь лет на пределе возможностей, в самых невыносимых условиях, под постоянным давлением? Это тяжело для любого лучника, уж не говоря о необходимой для снайпера точности. Неудивительно, что это начало сказываться, наоборот, странно, что ты смог продержаться так долго. – Кейт прервалась, склонила голову и оглядела его. – Ты по-прежнему веришь в моего отца?

– На свете нет никого, в кого бы я верил так же. Он великий человек и великий король.

Кейт смотрела на него с гораздо большим пониманием и сочувствием, чем он заслуживал. Но то, что она сделала следом, чуть не поставил его на колени. Медленно она протянула руку и погладила его по щеке. Ему было жаль, что щетина царапает ее нежную кожу, но Кейт, кажется, не возражала, когда Грегор потерся подбородком о ее ладонь.

– Ты не подведешь его, Грегор. Даже если ты больше не попадешь ни в одну цель, ты много раз проявил себя. – Она скорчила гримасу. – Ты не представляешь, сколько историй о твоих эскападах мне пришлось выслушать за последние пару недель.

Грегор поразился.

– Он же злился на меня, он был в ярости.

– Да, так что это что-нибудь да значит. Он так же верит в тебя, как и ты в него. – Она улыбнулась. – Даже несмотря на то, что подстрелил его дочь.

Может, его сдерживает страх потерять доверие Брюса? Грегор подозревал, что отчасти это так. Он так долго был сосредоточен на том, чтобы быть лучшим, чтобы продемонстрировать свое мастерство, и кроме этого, ничего не имело значения. Но что будет, когда это пройдет? Может, он слишком противился тому, чтобы это узнать.

В этом вся Кейт. Всегда отделит зерна от плевел. Всегда доберется до сути. Она словно размотала клубок его запутанных эмоций и сделала все понятным.

Она еще не закончила:

– И я так подозреваю, это имеет такое же отношение к корзине для пожертвований отца Роланда и к камням на могиле твоего отца, как и к твоим навыкам. Забрать жизнь – любую жизнь – нелегко, даже когда это оправданно. В этом ты был прав. – Он жалел, что не смог уберечь Кейт от этого знания. – Не стоит стыдиться того, что необходимость очередного выстрела отнимет чью-то жизнь. Тебе просто нужно себе об этом напомнить. Ты нужен моему отцу, Грегор.

Он взял ее за руку и поднес тонкие пальцы к губам. Часть тяжести в его груди ушла, когда она не отняла руку и позволила ему прижаться губами к ее пальцам.

– Но мне нужна ты. Без тебя ничто не имеет значения. Я так долго боролся с представлениями других о себе, что перестал понимать, кем хочу быть. Ты мне об этом напомнила. Я хочу, чтобы ты могла на меня положиться, Кейт. Я хочу, чтобы мой клан мог на меня положиться. И я хочу, чтобы наши дети могли на меня положиться. Если ты мне поверишь, то клянусь, я скорее умру, чем снова тебя обижу.

Грегор видел нерешительность в ее глазах, колебания между тоской и страхом. Кейт хотела ему поверить, но слишком боялась. Он не мог ее за это винить. Его грудь сжималась, горела при мысли о том, какую боль он ей причинил.

Но именно тоска разрушила последние обломки его самообладания. Он не мог видеть хрупкую мольбу надежды и любви в ее глазах, нежность, которая, как он боялся, никогда не вернется, – и ничего не сделать.

Он поцеловал ее. Это был поцелуй, не похожий ни на один предыдущий. Предназначенный уничтожить все сомнения и страхи. Поцелуй, чтобы добиться, чтобы уговорить, поцелуй, чтобы убедить.

Это был поцелуй, не оставляющий места протестам и спорам. С каждой нежной лаской его рта, с каждым долгим движением языка, с каждым стоном и поглаживанием его пальцев по ее щеке Грегор говорил Кейт, как ее любит и сколько она для него значит.

Она должна ему поверить.

Колени Кейт подогнулись, когда Грегор ее поцеловал. Все тело обмякло под страстными прикосновениями его губ и языка. Сопротивление таяло от тепла его любви.

Он действительно ее любит. Ее убедили не просто слова или поцелуй. Это было в каждом его поступке. В том, как он смотрел на нее, когда она входила в комнату, как заставил себя целый месяц стоять в стороне, пока она наслаждалась преимуществами, которые, вероятно, были бы ее, если бы не вмешалась трагедия, в его измученной внешности и даже в дурацком сломанном носе.

Неожиданно осознав смысл всех слов Грегора, Кейт отстранилась.

– Что значит, ты хочешь, чтобы клан мог на тебя положиться?

– Я, может, и не создан быть лэрдом, но так уж получилось, и мне давно пора вести себя как полагается. Я отправил Джона вместо себя в Галлоуэй. И ему необязательно возвращаться.

Кейт была рада за Джона, зная, как нетерпелось тому возвратиться на поле боя.

– Но не навсегда же, Грегор. Ты им нужен.

Он ничего не ответил.

– Ты больше не хочешь быть призраком? – спросила она.