Рис усмехнулся.

– Это Коул, – пояснил он уже в десятый раз, с тех пор как они покинули крепость. – Я упоминал о нем недавно, помнишь?

Фарамонд наморщил лоб, он явно был смущен.

– Человек, которого люди забывают? Я и не знал, что мы так скоро встретимся. Я думал, что никто не знал, что мы здесь, – затем он оживился, и разразился веселым смехом. – Если это правда я! Он был здесь всё время, и я тот, кто забыл об этом! Ах, как замечательно!

Мужчина продолжал смеяться, пока не вытер слезы с глаз. Коул нахмурился и Рис на него криво посмотрел, словно говоря «будь терпелив». И Коул попытался.

– Что такого замечательного в этом? – спросил он.

Фарамонд ещё посмеивался, но успокаивался, а потом и вовсе перестал. Коул удивился тому, как быстро эльф стал серьезным. Он печально посмотрел вниз на книгу, пробегаясь пальцем по её страницам. – Это не так плохо, – сказал он, – чтобы твои дела забыты. А ещё лучше забыть их самому.

– Никто не помнит, что я делаю.

Он почесал подбородок и посмотрел на Риса.

– Что, если все записать? Если бы было письменное упоминание юноши, это бы встрясло память окружающих?

Рис пожал плечами.

– Я не знаю. Я не смог найти ни одной записи, связанные с Коулом, и смотрел. Насколько я знаю, слова на странице, возможно, исчезнут.

– Замечательно! – эльф уставился на Коула своими странными голубыми глазами, как будто он был своего рода головоломкой, которую надо разгадать. – Скажите, молодой человек, вы способны творить магию?

– Я так не думаю.

– Хм. Магичейское расстройство, что ли?

Рис обменялся взглядом с Коулом.

– Какое… именно расстройство?

– Термин придуманный, магистром Алиниасом в конце Эпохи Башен. Он утверждал, что волшебный талант течет, как река. Правильно направляясь, она находит свой путь к океану магов, таких как ты, обладающие способностью творить заклинания, – он указал на Коула. – Однако, оставленная на произвол судьбы, она может потечь в другом и неожиданном направлении. Но этот талант рано или поздно как-то себя выразит.

Рис нахмурился.

– Вы говорите, что он хедж-маг?

– Унизительный термин, который был создан Церковью. До Кругов, магический талант выражался по-разному, часто руководствуясь древней традицией. Некоторые из этих «хедж-магов», как вы их называете, обладали силой, которую ни одно заклинание Круга не могло воспроизвести. Их непредсказуемость считали угрозой.

– Ты говоришь так, как будто это хорошо.

Эльф развел руками.

– Я только следую старым текстам. Однако я назвал термин «расстройство» не случайно. Эти дикие таланты были более чем непредсказуемы, они были хаотичными. Алиниас упоминает этих людей, что они общаются с духами, которые заманивают их темным путям… Многие из них сошли с ума. Не многие прожили долгую жизнь.

Коул опустил голову. Вот оно. Как он и думал, не было никакого лечения от этого, несмотря на то, что Рис так надеялся. Он повернулся и пошел прочь, и услышал, что Рис сердито прошипел. Эльф вскочил и погнался за Коулом, поймав его за руку.

– Боже мой! – воскликнул он. – Я говорил не задумываясь! Пожалуйста, не слушай меня!

– Но это правда.

– Слова на странице! – его глаза вспыхнули, и он говорил уже с новой эмоцией. – Если есть что-то, что я сделал, так это доказал, – сказал он, – что теории и предположения могут быть неправильными. Никогда не забывайте этого, юноша.

Коул задавался вопросом, имеет ли он ещё больше общего с этим светловолосым эльфом, чем он предполагал. Фарамонд погрузился в это забвение, и даже после того, как он вышел из него, ещё долго не приходил в себя. Эта хрупкая версия его самого готова была сдуться при малейшем ветре. Коул почувствовал тень, которая распространялась на сердце мужчины, будто она была его собственной.

– Каково это, быть Усмиренным? – вдруг спросил он.

Фарамонд отвернулся, словно его обидели. Он закрыл глаза, сдерживая волну слез. Рис встал, с заинтересованным выражением лица.

– Коул, я не думаю, что это что-то…

– Нет, – сказал эльф хриплым голосом. Он покачивался, с усилием сдерживая себя. – Ты сказал, что юноша возвращается в Шпиль, чтобы освободить тебя от этих убийств. Это он, правда? Он вполне может столкнуться с Усмирением… также как и ты, – Рис хмуро кивнул. – Как, может, и я, – Фарамонд закончил. Он вздрогнул, как будто мысль была слишком ужасна, чтобы думать о ней.

Коул думал, что он не может продолжать, но потом Фарамонд кивнул.

– Я считаю Обряд Усмирения, который отрезает тебя от мира снов, ироничным, потому что сон является проекцией того, как ты себя чувствуешь. Всё во сне, так, как и должно быть, ничто не отсутствует… Но часть тебя знает, что что-то не так. Это не твой дом, это не твоя жизнь… Это не ты.

– Но никто не может действовать по-другому, сон не позволяет. Поэтому вы следуете ему, веря, что нет ничего реального. Ты знаешь, что если завернешь за угол, то проснешься в целости и сохранности. Но ты никогда этого не делаешь. Вместо этого ты медленно утопаешь в кристально чистой тишине, которая не имеет смысла.