В это время дверь кабинета Анны Австрийской распахнулась, и появилась в сопровождении герцогини ди Лима королева. Ее взгляд остановился на девушке, застывшей рядом с д'Артаньяном.

— Агнесc, — обратилась она к ди Лима, — это и есть ваша племянница, о которой вы мне рассказывали? — и не дожидаясь ответа герцогини, Анна протянула милостиво руку мадемуазель для поцелуя. — Вы очень милы!

Марго присела в глубоком реверансе и поцеловала ей руку.

— Как вы прекрасны, ваше величество! — сказала она с непосредственностью юности.

Анна, грустно улыбнувшись, ответила ей что-то по-испански, чего д'Артаньян не разобрал, потом добавила по-французски:

— Идите, дитя мое! Не будем заставлять его величество ждать.

До полудня д'Артаньян имел возможность наблюдать, как Людовик разгуливал по залам дворца с мадемуазель де Отфор, что-то оживленно рассказывая ей. И это он, обычно молчаливый и замкнутый, не умеющий ответить собеседнику находчиво и остроумно, что так хорошо делал его младший брат Гастон! Потом они спустились во внутренний двор, и король галантно предложил Марго опереться на его руку. Д'Артаньян не припоминал, чтобы кто-нибудь, кроме Анны и Марии Медичи, удостаивались такой чести. Не переставая беседовать, Людовик повел мадемуазель де Отфор к павильону, а оттуда к парку Тюильри.

По знаку лейтенанта два десятка мушкетеров двинулись вслед за ними в парк на почтительном расстоянии.

Последнее, что видел д'Артаньян, следуя за королем и мушкетерами, это стайка дам, делающих вид, что увлеченно болтают, а на самом деле пожирающих глазами короля, удаляющегося под руку с племянницей герцогини ди Лима по направлению к Тюильри. Поэтому лейтенант не удивился, когда к вечеру все в Лувре знали, с кем провел почти весь день Людовик и при этом пребывал в исключительно хорошем настроении.

Некоторый диссонанс внес кардинал.

Он приехал в сопровождении своих гвардейцев, и д'Артаньян неотступно следовал за ними до самого королевского кабинета, где Людовик остался со своим первым министром с глазу на глаз. Их беседа продолжалась почти час, и все это время д'Артаньян стоял у двери, мрачно глядя на вызывающе веселых гвардейцев кардинала, расхаживающих по зале, чуть ли не задевая своими шпагами мушкетеров, сопровождающих кардинала и его охрану от самого входа.

Постепенно в залу перед кабинетом короля стали стекаться все придворные.

Наконец, король вышел вместе с кардиналом, нахмуренный и озабоченный. Он даже ответил что-то невпопад герцогине ди Лима, осмелившейся разлететься к нему с пустяковым вопросом. Более того, он и не подумал представить ее кардиналу. Ришелье внимательно оглядел герцогиню, мило улыбнулся ей и прошествовал к выходу из большой залы в анфиладу комнат, сопровождаемый своими гвардейцами и частью мушкетеров. Людовик мрачно смотрел вслед своему первому министру, наморщив лоб, но как только тот скрылся, он облегченно вздохнул, подошел в мадемуазель де Отфор, морщины на его лбу разгладились, и он заулыбался.

Это видел весь двор.

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы сделать вывод: король увлечен!

Ночью д'Артанья не сомкнул глаз.

Его терзало незнакомое до сих пор чувство ревности. Констанция Бонасье ни разу не дала ему повода приревновать ее, а вереница последовавших за ней красоток только и делала, что ревновала лейтенанта, возбуждая тем самым в нем игривое, искрящееся состояние самодовольства, словно он выпил пару бокалов шипучего вина Шампани.

Теперь все было по-другому: болела голова, горели глаза, угнетала безнадежность так внезапно родившегося чувства, которое, казалось бы, сулило радость, но увы… Не ему, лейтенанту, соперничать с самим королем!

Он заставил Планше ни свет ни заря наполнить лохань-ванну. Только отлежавшись в теплой воде, он немного успокоился, собрался, побрился — его гасконская щетина умудрялась отрастать за полдня, не то что за ночь, — и вновь, ругая себя, оправился к особняку Люиня, чтобы успеть к выезду кареты с герцогиней и мадемуазель де Отфор, в надежде хотя бы увидеться с ней и перекинуться парой слов. Но не успел он раскланяться, как прискакал кадет де Сен Север. Сердце лейтенанта екнуло и, как оказалось, не напрасно.

— Мсье лейтенант, капитан де Тревиль срочно хочет вас видеть, — отрапортовал юнец, стрельнув глазами на прильнувшую к стеклянной дверце кареты мадемуазель де Отфор.

— Я туда и направляюсь, как вы можете догадаться, кадет.

— Капитан де Тревиль приказал вам ехать немедленно, мой лейтенант.

— Неужели несколько минут имеют значение? — вздохнул лейтенант.

— Капитан де Тревиль предупредил меня, что вы попытаетесь отговориться…

— И что? — мрачно усмехнулся лейтенант.