– Ну, рассказывай, как жизнь, как твои идеи? Удалось что-нибудь сделать?

– Нет, не удалось, - отвечал Игорь.
– Сейчас ведь в моде хозрасчет, быстрая окупаемость. Новые районы совсем не закладываются.

– Ничего!
– поспешил успокоить его Виктор.
– Здесь тебе будет, где развернуться: не новый район, а целый новый город будешь строить. Да не один...

Виктор рассказал Трофимову в общих чертах план освоения края, потом их разговор перешел на текущие дела. Прикинули расстановку грейдеров, бульдозеров, экскаваторов, другого оборудования по участкам земляных и дорожных работ первой очереди, подсчитали, сколько сотен метров путей сортировочной станции надо восстановить, чтобы обеспечить прием большого потока грузов, обсудили другие первоочередные задачи.

Когда Трофимов вышел, Виктор снова взял в руки листок. Это была телефонограмма от Нины. Она сообщала, что одиннадцатого июня выезжает на Веерную. Указала номер поезда, вагон. Просила встретить ее. В конце пунктуальная Аня припечатала дату и время получения телефонограммы. Судя по этому времени, он совсем немного не успел к ее звонку. А так хотелось услышать ее голос! Он мог бы по интонациям почувствовать ее настрой, понять, чего ждать от ее приезда.

Перед его отъездом у них состоялся разговор. Он сообщил, что должен уехать надолго, может быть, очень надолго. Описал в общих чертах, чем ему предстоит заниматься, в каких условиях придется первое время жить. Он не сказал, что уезжает не просто надолго, а, скорее всего, навсегда, но Нина догадалась и как-то сразу сникла, ушла в себя. Видно было по ее лицу, по изменившемуся настроению, что известие это удручающе подействовало на нее, застало ее врасплох, спутало все ее мысли. Конечно, она знала о его одержимости идеей построения модели будущего общества - справедливого, свободного от свойственных современному строю недостатков. Только она не думала, что эта его идея может когда-нибудь стать материальной, может превратиться в реализуемый проект. Тем более она не думала, что для воплощения этой идеи в жизнь нужно бросить столицу и ехать на край света. Но когда он сказал, что есть уже решение высшего руководства, она испугалась. Она вдруг ясно осознала, что оказалась в ситуации, когда ей предстоит принимать трудное решение. Решение, которое в корне должно изменить ее жизнь. Но она ведь абсолютно не готова к такому шагу! Слишком много связывает ее с Москвой, чтобы вот так просто бросить все и поехать на вечное поселение в суровый сибирский край.

В тот вечер она ему так ничего и не сказала определенного. Расспрашивала о мелочах, не касаясь главного. Что же до него, то он сознательно не раскручивал эту тему, боясь ненароком подтолкнуть ее к роковому для него решению. А так хоть и оставалась неопределенность, но с ней - пусть обманчивая, пусть призрачная - оставалась и надежда.

И он трусливо прятался за эту неопределенность.

Когда она провожала его в аэропорту, оба также старательно обходили эту тему. Говорили обо всем, кроме главного. Словно и не было того их разговора. И попрощались буднично, так, будто он уезжал на выходные дни на дачу.

И вот теперь этот ее приезд... Что это? Туристический вояж или желание быть рядом с любимым человеком, желание соединить свою судьбу с его судьбой?

Сейчас ему хотелось определенности. От этого будет зависеть статус, в котором ее принимать, устраивать с жильем. Сам он жил пока в маленькой комнатке рядом со своим кабинетом. Если приходилось заночевать в Песках, обходился раскладушкой прямо в комнате, временно оборудованной там под кабинет. Но для Нины надо придумать что-нибудь покапитальнее.

Виделось два варианта. Первый - оборудовать под сносное для нее жилье комнату на третьем этаже. Вариант упрощенный, на случай, если она приехала ненадолго. И второй вариант - щитовой дом. Но тогда уже - для них двоих, и возможно это только в том случае, если Нинин приезд - это ответственный, взвешенный шаг с перспективой оформления их отношений, когда ее статус будет обозначен, и их совместное проживание под одной крышей не будет выглядеть двусмысленным.

Только вот из первой партии в пятнадцать домов двенадцать прямо из Кемерова отправили военным, два выделили Абгаряну под медпункт. Остался один недоукомплектованный. Его, конечно, можно довести до ума, достроив недостающую стену из чего найдется, и поселиться им там. Только правильно ли это будет? Ведь установить единственный имеющийся на складе дом, пусть даже для них двоих, - значит, подчеркнуть свою избранность, значит, с самого начала взять курс на обособление, поставить свои личные интересы выше интересов других, не меньше его нуждающихся в крыше над головой.

Он не хотел этого. Перед богом все равны, тем более что он теперь на виду и должен каждый свой шаг сверять с уложениями морали, с правилами, принятыми в среде порядочных людей. Теперь каждый его поступок будет просматриваться со всех сторон, будет окружающими взвешен, проанализирован и положен в основу при выработке представления о нем.

...И получалось, что один дом устанавливать никак нельзя. Нужно дождаться очередной партии и установить хотя бы штук пять-шесть. В них нужно будет расселить особо нуждающихся, например, семейные пары. Только тогда он сможет как-то договориться со своей совестью и выделить один для них с Ниной.

Он позвонил Потапову и попросил ускорить отгрузку домов из Кемерова. Положив трубку, вернулся к своим мыслям о Нине, о будущем их отношений. Она просит встретить ее. Конечно, он встретит. Только не на Веерной. Встречать ее он будет в Омске.

...Назавтра пришла телефонограмма от Белова. Тот сообщал, что через три дня прибудет состав с бутовым1 камнем. Просил принять и быстро разгрузить. Он обещал вернуть вагоны хозяину через два дня после получения груза.

Виктор вызвал Трофимова, чтобы обсудить план действий. Задача разгрузить в течение двух дней шестьдесят вагонов с тем наличным количеством людей обоим казалась нереальной.

– Только я не знаю, что мы будем делать с этим бутовым камнем, - сказал Виктор.
– Мне кажется, нам бы сейчас щебенка больше подошла. Ты можешь сказать, где этот камень мы можем использовать?

– Бутовый камень бывает разных фракций. Если это фракция "сто пятьдесят-триста", то сейчас это как раз то что нужно, - с убежденностью в голосе отвечал Трофимов.

– Поясни...
– попросил Виктор.

– В нашем городе еще долго после войны асфальт был только на центральной улице, - сказал Трофимов, - да еще кое-где около учреждений. Проезжая часть вымащивалась, в основном, бутовым камнем. И ничего! Правда, в грузовике, если в кузове сидеть, потряхивало. Но ездили.