… И ушло на это около десяти минут, подумал Мойст, и год на то, чтобы кое-что из этого забыть. Это такие, как ты, создают преступникам дурную славу…

— Конешно, начинаешь думать, а может ли леопард шменить швою шкуру? Мог этот штарый жулик, которого я жнал штолько лет назад, бросить широкий и извилистый путь ради прямого и узкого? — он бросил взгляд на Мойста и поправился: — Упш! Нет, конечно, вы не могли, пошкольку никогда раньше меня не видели. Но я погорел в Псевдополисе, видите ли, был брошен в каталажку за злокозненное праздношатание — именно там я пришёл к Ому.

— Почему? Что он сделал? — это было глупо, но Мойст не мог устоять.

— Не усмехайтесь, сэр, не усмехайтесь, — торжественно сказал Криббинс. — Я теперь другой человек, другой человек. Моя обязанность в том, чтобы нести благую весть, шэр.

Тут со скоростью змеиного языка Криббинс вытащил из своей засаленной куртки помятую жестянку.

— Мои преступления тяготят меня, как раскаленные цепи, сэр, как цепи, но я — человек, рвущийся избавиться от ноши добрыми делами и раскаянием, последнее — самое важное. Мне много надо снять с груди, прежде чем смогу спать спокойно, сэр, — он погремел жестянкой. — Для детишек, сэр?

Наверное, вышло бы лучше, если бы я не видел, как ты раньше это проделываешь, подумал Мойст. Раскаивающийся вор — это, должно быть, одна из старейших уловок в книге. Он сказал:

— Ну, я рад это слышать, мистер Криббинс. Жаль, что я не ваш старый друг, которого вы ищете. Позвольте мне дать вам пару долларов… Для детишек.

Монеты звякнули о дно жестянки.

— Сердечно благодарю вас, мистер Спэнглер, — сказал Криббинс.

Мойст сверкнул быстрой улыбкой.

— Вообще-то я не мистер Спэнглер, мистер…

Я назвал его Криббинсом! Вот только что! Я назвал его Криббинсом! Он говорил мне свое имя? Он заметил? Он должен был заметить!

— …Прошу прощения, я имел в виду святой отец, — выдавил он, и обычный человек не заметил бы крошечной паузы и весьма ловкой замены. Но Криббинс не был обычным.

— Спасибо, мистер Липовиг, — сказал он, и Мойст слышал выделенное „мистер“ и взрывоподобное сардоническое „Липовиг“. Они значили „Попался!“

Криббинс подмигнул Мойсту и побрел через главный зал, потрясывая своей жестянкой, его зубы аккомпанировали ему смесью ужасных зубных шумов.

— Горе, трижды горе! сзсс тому, кто крадет ш помощью$7

— Я позову охрану, — твердо заявил Бент. — Мы не пускаем попрошаек в банк.

Мойст схватил его за руку.

— Нет, — быстро сказал он. — Только не когда здесь столько народу. Плохое обращение с представителем духовенства и все такое. Это будет нехорошо выглядеть. Думаю, он скоро уйдет.

Теперь он даст мне время тушиться от тревоги, подумал Мойст, пока Криббинс небрежно продвигался к выходу. Такая у него манера. Он растянет все. А потом будет требовать денег, снова и снова.

Ладно, но что Криббинс может доказать? А нужны ли доказательства? Если он начнет рассказывать об Альберте Спэнглере, все может плохо обернуться. Бросит ли его Ветинари на съедение волкам? Он может. Он наверняка так и сделает. Шляпу можно поставить на то, что он не стал бы начинать всю игру с перерождением без кучи запасных планов.

Ну, по крайней мере, у него было какое-то время. Криббинс не убивает быстро. Ему нравится смотреть, как люди извиваются.

— Вы в порядке? — голос Бента вернул Мойста в реальность.

— Что? О, все хорошо, — сказал он.

— Знаете, вам не следует поощрять здесь людей такого сорта.

Мойст встряхнулся.

— Вы правы насчет этого, мистер Бент. Пойдемте в Монетный Двор, хорошо?

— Да, сэр. Но я предупреждаю вас, мистер Липовиг, этих людей не покорить красивыми словами!

— Инспекторы… — проговорил мистер Теневой десять минут спустя, перекатывая слово во рту, как конфету.

— Мне нужны люди, которые ценят высокие традиции Монетного Двора, — сообщил Мойст, не добавив: как, например, делать монеты очень, очень медленно и забирать работу с собой домой.

— Инспекторы, — опять сказал мистер Теневой. За его спиной, Люди Отделов, держа в руках свои кепки, безотрывно смотрели на Мойста, как совы, кроме того времени, когда говорил мистер Теневой — тогда они смотрели на затылок этого человека.

Они все были в официальном отделе мистера Теневого, встроенном высоко в стене, как ласточкино гнездо. Каждый раз, когда кто-то двигался, отдел скрипел.

— И, конечно, кому-то из вас все равно надо будет связываться с надомниками, — продолжил Мойст. — Но в целом вашей работой будет следить за тем, чтобы люди мистера Спулса прибывали вовремя и вели себя как следует, а также поддерживать должную безопасность.