— Понимаете, нам нравится думать об этом как об одном из наших самых бережно хранимых секретов…

— Хорошо. Я помогу вам сохранить его, — отозвалась Адора Белль.

— И ничего из того, что я скажу, не заставит вас передумать?

— Я не знаю, — ответила Адора Белль. — Может, абракадабра? Захватили свою книгу заклинаний?

Это впечатлило Мойста. Она могла быть такой… колючей.

— О… такого рода дама, — устало произнес Завкафедрой Беспредметных Изысканий. — Современная. Ну ладно, думаю, в таком случае вам лучше пойти со мной.

— К чему это все, прошу? — прошипел Мойст, когда они последовали за волшебником.

— Мне нужно кое-что перевести, — ответила Адора Белль. — И быстро.

— Ты разве не рада меня видеть?

— О да. Очень. Но мне нужно кое-что быстро перевести.

— И эта комодная штука может помочь?

— Возможно.

— „Возможно“? „Возможно“ может подождать до обеда, нет? Если бы было „Несомненно“, тогда я бы еще видел смысл…

— О боги, боюсь, я опять заблудился, и не по своей вине, должен добавить, — проворчал Завкафедрой Беспредметных Изысканий. — Боюсь, они продолжают менять параметры и так они протекают. Я не знаю, со всем этим в наши времена свою дверь уже своей нельзя назвать…

— Что у вас были за грехи? — спросил Мойст, отступившись от Адоры Белль.

— Пардон? О боги, что это за пятно на потолке? Наверное, лучше не знать…

— Какие грехи вы совершили, чтобы стать Завкафедрой Беспредметных Изысканий? — продолжал допытываться Мойст.

— О, я обычно так говорю ради того, чтобы что-то сказать, — ответил волшебник, приоткрывая и вновь быстро захлопывая дверь. — Но прямо сейчас я склонен думать, что, наверное, совершил парочку, и они, должно быть, были громадными. В данный момент это, конечно, весьма невыносимо. Говорят, что все во всей проклятой Вселенной технически не поддается определению, но что я должен со всем этим делать? И, конечно, этот чертов Комод опять разворачивает все вокруг. Я думал, пятнадцать лет назад мы видели его в последний раз… О, да, и еще кальмар, мы этим, вообще-то, немного озадачены… А, вот нужная дверь. — Завкафедрой принюхался. — И она на двадцать пять футов дальше, чем должна быть. Что я вам говорил…

Дверь отворилась, и дальше нужно было сообразить, с чего же начать. Мойст предпочел позволить челюсти упасть, что было просто и ясно.

Комната была больше, чем ей следовало бы. Никакой комнате не следует быть больше мили длиной, особенно когда к ней вел вполне заурядный, если не обращать внимания на гигантского кальмара, коридор, и по обе стороны у него были совершенно нормальные комнаты. И такого высокого потолка, что вы его не можете увидеть, тоже быть не должно. Это все просто не должно влезать.

— Вообще-то это довольно легко сделать, — заметил Завкафедрой Беспредметных Изысканий, когда они воззрились на все это. — По крайней мере, мне так сказали, — тоскливо добавил он. — Видимо, если ужать время, можно расширить пространство.

— Как они это делают? — спросил Мойст, уставившись на… структуру, которой являлся Комод Диковин.

— С гордостью сообщаю, что не имею даже смутного представления, — ответил Завкафедрой. — Боюсь, я несколько теряюсь примерно с тех пор, как мы перестали использовать оплывшие свечи. Я знаю, технически это мое отделение, но мне показалось лучшим оставить их в покое. Они все стоят на том, чтобы пытаться объяснить вещи, что, конечно, не помогает…

Мойст, если у него и была хоть какая-то картинка в уме, ожидал увидеть Комод. В конце концов, так он и назывался, да? Но то, что заполняло большую часть невозможной комнаты, было деревом, общей формой похожее на древний разросшийся дуб. Причем зимнее дерево — листьев на нем не было. А затем, как только разум уловил знакомую, дружелюбную схожесть, становилось понятно, что на самом деле дерево состояло из выдвижных ящиков. Они оказались деревянными, но от этого было не легче.

Высоко на том, что можно было назвать ветками, волшебники на метлах были заняты кто-знает-чем. Они напоминали насекомых.

— Немного шокирует, когда видите такое в первый раз, не так ли? — раздался дружелюбный голос.

Мойст обернулся и увидел молодого волшебника — по крайней мере, молодого по стандартам волшебников. У него были круглые очки, блокнот с зажимами и сияющее выражение того рода, который говорит: Я наверняка знаю больше, чем вы можете себе представить, но я все равно довольно-таки рад говорить даже с такими, как вы.

— Вы Думминг Тупс, так? — сказал Мойст. — Единственный в университете, кто делает какую-то работу?

Остальные волшебники повернулись, услышав это, а Думминг покраснел.

— Это совсем неправда! На мне такой же вес работы, как и на всех остальных членах преподавательского состава! — возразил он голосом, в котором был легкий намек, предполагавший, что остальные члены преподавательского состава слишком много заботились о весе и слишком мало — о работе. — Я за свои грехи назначен главным в Комодном Проекте.

— Почему? Что вы сделали? — спросил Мойст, не слишком уверенно стоя на ногах на почве грехов. — Что-то еще хуже?