Причал
вернуться

Френкель Илья Львович
Шрифт:
4
Вот и выстоял Советский Сталинград, в конце концов: Костью выстелил немецкой Степь меж Волгой и Донцом. Что касаемо суши — Били немца катюши, С неба действовали ИЛы — Не давали рыть могилы. А с Азовского и Черного морей Фрица выжили еще того скорей… Растянул свою трехрядку Бородатый музыкант На днепровском берегу, — Далеко зашел десант. И давай, назло врагу, Отчеканивать вприсядку Морячок третьева взвода, Что тому назад полгода Выступал хоть и не пышно, — Что ж такого? Зато коротко, и слышно, И толково: — Мол, дойти бы мне только до Берлину, Я всю душу из Гитлера выну…— А пока Ноги ловко отбивают гопака. Он еще разок притопнул, Ползунком прошел в кругу Да ладошкой в землю хлопнул: Дескать, вишь, как я могу. Бескозырочкой утерся и — шабаш. — Бумажки дашь?..— Оторвал клочок газеты, Да размял, да свернул, Еще глазом подмигнул, И со всех сторон кисеты Потянулись с табаком: — Мастер топать каблуком! — Молодец плясать Иван! — Что ж ты хочешь? Ветеран!..— А Иван сказал лениво: — Это, хлопцы, что за диво? Вот Артема бы сюда, Это — да… — Что, силен? — Ох, силен! Скажем прямо — Чемпиён! Впереди всего десанта… Да спроси у музыканта… — Вы, товарищи, о чем? Об Артеме, наверно? — О нем. Расскажи нам, какой он, Артем. Где он есть?.. — Да уж где-нибудь есть. Дайте срок… — Будет здесь? — А то где ж? Хоть на части его режь, А не должен пропасть… Надо думать, подлечился — Догоняет нашу часть… — Хорошо бы к нам включился! — Ох, и зол на немца! Страсть… — А пловец! — А певец!.. — И, хоть в этой части мало Оставалось стариков, Про героя вспоминало Племя новых моряков: Говорили об Артеме Даже чаще, чем о доме…
5
Не осталось у Артема Никого. А ни-ни. Батьки с маткой, Сада с хаткой, Ни жены, Ни родни. Это правда. В чем же дело? Почему же то и дело На Артема в штаб летело То письмо, То пакет, То посылка, То портрет? Может, ветром с Черноморья На долины и на взгорья Занесло шум волны? Может, в травы и дубравы Долетел из Балаклавы Местных чаек разговор? Может, флотская газета Раззвонила на пол света Про героя-старшину? Кто другой, Он ли сам Партизанил по лесам? Чайка — птица. Что ж такое, Птица может петь всерьез, Если в гости звал героя Приазовский рыбколхоз: — Если звали, если ждут, — Значит, скоро будет тут! Нам, друзья, признаться честно, Достоверно неизвестно — Жив Артем или нет. Если помер, отчего же Говорят одно и то же: Жив Артем! Всюду след. Есть в Крыму, На Украине, В Бухаресте И в Берлине. Жив Артем! Всюду след, А у смерти Следу пет… Жив, а где — Сказать не можем, Только скажем: Всюду след! Руку на сердце положим И заявим, положив: «Верят люди? Значит, жив!»

ИЗ КУБАНСКОГО ДНЕВНИКА

Вот тут, в староказачьей мирной хате, На ум приходят дымные бои, И фотографии на стенах кстати Напоминают образы мои. Зарубцевались их сквозные раны, Смягчился вдвое командирский бас. Теперь у них совсем иные планы, Хоть прежний пыл и вовсе не погас. Теперь солдат не ходит в плащ-палатке, Но даже в длиннополом пиджаке Не изменил он фронтовой повадке И остается краток в языке. Люблю его невоинское платье Без орденов, колодок и погон, Не расточая зря рукопожатия, Ладонь к виску прикладывает он. В делах не суетлив, а скупо точен, Уйдет в себя — ничем не отвлечешь: Он по-иному стал сосредоточен, Остер и тверд, как закаленный нож. И следу нет зазнайства и бахвальства, И петушиного задора тоже нет. Явился юмор вместо зубоскальства — Дурного свойства довоенных лет. Не думайте, что ом отвык от шуток, Остыл к веселью, разлюбил друзей, Кто более, чем он, умен и чуток? Кто держится достойней и трезвей? И даже там, где родился и вырос — В отеческом приветливом дому, — С его приходом что-то появилось Не ясное доселе никому. Мне по душе небыстрая походка, Подтянутый и ловкий поворот, И волевая твердость подбородка, Серьезный взгляд и молчаливый рот. Таков он — не загадка и не тайна — Советский современный гражданин: Таких встречал я в шахте, у комбайна И за рулями грузовых машин. И на степном гиганте-самоходе, И в штреке ленинградского метро, На стройке, на уборке, на охоте, На многих заседаньях партбюро…

УКРАИНСКАЯ БАЛЛАДА

Спят садочки, холмы и равнины, Блещет месяц речною волной. И бежит по степям Украины Мрак ночной, словно конь вороной. Лишь не спят корпуса заводские Да в войсках часовые не спят. Затихает красавец наш Киев, Лишь бульвары листвой шелестят. То не ветер гуляет днепровский, Не волны черноморской прибой — Вышел снова Григорий Петровский На простор Украины родной. По старинной рабочей привычке Он внимательно смотрит вокруг На бегущие в ночь электрички, На большие дела наших рук. Пьют росу беспредельные нивы, Дышат свежестью ночи сады, И прохожий вдыхает счастливо Милый запах днепровской воды, На востоке заря рассветает, Убегает полночная тень, И туман над полянами тает — Просыпается радостный день: В городах гомонят перекрестки, Запевает моторами труд, И сливается с жизнью Петровский, — Не исчез он, а с нами, а тут…

ТО ПЕРОМ, ТО ОГНЕМ…

Больше белых, чем черных, волос у меня, Я, пожалуй, с полвека отцом называюсь И все время тружусь, то и дело сражаюсь: Мне с избытком хватает воды и огня. Не поверю, что счастье — родиться в сорочке, А покой, это — с ложечки кормят тебя. То пером, то огнем я пишу свои строчки, Находя и теряя, губя и любя.

«Стекло дрожит от мощной переклички…»

Стекло дрожит от мощной переклички: Горланят, на ночь глядя, электрички. Все глуше и далече дальний стук. Я сам — один. Приятней нет разлук. С какой-то сладостной натугой Ползет с пера на лист неспешная строфа: Как будто бы мотив рождается упругий И не кончается на верхнем фа. Его опять гудок перебивает И глохнет, чтоб дорогу уступить, А то, что боль из сердца убывает, — Ни за какие деньги не купить.

«Шел, поскрипывая снегом…»

Шел, поскрипывая снегом, Человек, подобный мне: Он, как я, долгонько не был С тишиной наедине. Дунул ветер. Снова дунул. Он вовсю задул. И вот Человек, как я, подумал: Реактивный самолет… Застучал, зачем-то влезший На сосну, телеграфист. Точно поезд, старый леший Испустил истошный свист. И носы кикимор местных Наблюдая сквозь очки, Путник думал: «Интересно! Очень милые сучки». Все, что слышал, все, что видел, Дятел пишет на коре: Поглядел — и сразу выбил Строчку точек и тире. Лично сам я долго не был С тишиной наедине: Я стучал бы рядом с небом По высокой той сосне, А внизу скрипел бы снегом Человек, подобный мне.

«На исходе декабря…»

На исходе декабря Зимний день недолог. Ребятишки ждут не зря Новогодних елок. Пусть в тепле среди людей Елочка оттает, Не беда, коли на ней Свечек не хватает. От негладкого ствола, От колючих лапок Будто елка разлила Детства милый запах.

«А ты сменил бы чарку…»