До предела тревожное состояние души мать обозначала двумя словами: "предаться земле". "Предание земле" - часть христианского обряда погребения, после которого всякие "воскресения" невозможны... если не считать "всеобщего воскресения из мертвых" с последующим "страшным судом".

"Предаться земле" - короткое и точное определение, ничего лишнего: "конец всему". У "предаться земле" был ещё один короткий и пугающий смысл: "умерла", но мать им не пользовалась, но отдавала предпочтение "преданию земле". "Предаться земле" несёт в себе незавершенность, звучало замаскировано, изящно, и не имело точности, кою несёт в себе понятное "умерла", "предаться земле" не значило полного и окончательного расчёта с видимым миром.

Причин "предаться земле" было больше нужного: станцию ночью бомбили? Было, бомбили... Крепко бомбили? Как всегда, на бомбёжки привычка появилась, сказать наверное не можем, ночь была такая "яркая", что в монастыре, в пяти километрах от станции, было светло, как днём... ну, если не совсем, "как днём", то с видимостью, коя позволяла без труда видеть выражения лиц монастырцев высыпавших на улицы с желанием что-то узнать о происходившем.

Мог отец попасть под "обработку" родной авиации? Вполне, к тому и шло: верной работой на врагов отец заслужил наказание от "родной советской авиации" и повисшая в келье тревога языком матери сказала:

– Зови отца...

– Верно, только ты мог спасти отца... единственный мужчина в доме...

– Да, было, занялся тогда слабым и безобидным видом колдовства, звал отца через поддувало плиты и понять не мог: почему через поддувало, а не через основную, загрузочную дверцу? Через дверцу удобнее?

– Если бы вызывал через дверцу - вызов ушёл бы вниз, в поддувало и не достиг цели, а когда через поддувало - призыв проходил плиту, вылетал в трубу вместе с тёплым воздухом и достигал цели - отца.

– Мать перед обрядом задвижку открывала... на всю... Когда топила плиту - открывала немного, а когда отца звал - полностью...

Низко наклонившись, дверцы поддувал высоко не делают - тихо говорил в тёмный проём поддувала:

– Папка, иди домой...
– призыв повторялся трижды.

Вызывая отца - обратил внимание: звуки бомбёжки доносились из поддувала. В отличие от матери, страха за отца не испытывал и улёгся спать с чувством хорошо сделанной "магической работы".

А утром... Утром в келью ввалился отец увешанный сумками, торбами и мешками! С улыбающимся лицом! Слава богу - жив!!! Главная радость - жив, а что было в сумках мешках и торбах - так, дополнение к основной радости:

– Жив отец!
– или радость от принесённого отцом добра в мешках и торбах было "первой" радостью, а полная отцова сохранность шла следом за добытым добром? Что в мешках!? Откуда!?

– Оттуда! Пришёл из Рейха эшелон с подарками доблестным воинам Вермахта чтобы они вдали от родных очагов отпраздновать великий праздник христиан Земли рождество Христово.

И как атеистическая советская армия и её доблестный воздушный флот могли позволить веселиться врагам на захваченной совецкой земле, как позволить радоваться захватчикам? Не бывать тому!
– и краснозвёздная авиация поднялась в ночное небо...

Заявить: "савецкая авиация совершила налёт с единственной целью: испортить праздник врагам" не могу, слишком простое и незначительное задание, на станции были составы с "подарками" иного свойства, они-то и представляли интерес савецкой авиации.

– Первым идёт уничтожение живой силы и техники противника, а эшелон с подарками что-то вроде "сверхплановой" продукции.

– Чем наполнены обычные вагоны неизвестно, а состав из бочек на колёсах "голый", в бочках топливо военной технике, это важнее боеприпасов, техника без топлива покойник.

Что творилось на станции в ночь перед Сочельником рассказал отец, а я, плюс бесовские дополнения, уточнения и фантазии, отклацаю подругой "клавой" на экран монитора.

Отцов рассказ из потустроннего мира принимал бес:

– Отец просил не врать... разве самую малость и не важное, по мелочи...

– Всё в меру, всё в меру... кроме выпивки...

Глава 100 а.

Пересказ событий яркой ночи

на станции за два дня до рождества

Христова (католического).

Элементы фантазии не исключены.

Доблестная совецкая авиация устроила налёт не в Сочельник, а за день до него.

Непонятна логика немецких военных начальников: почему не раздать подарки солдатам заранее, Чего ждали? Рождества? Заведённая детская привычка класть подарки под "Танненбаум" в ночь на рождество как бы от Санта Клауса? Верность традициям? Господа воинские начальники Вермахта: крепко, очень крепко несло запахом детства от древнего обычая, прекрасного в мирное время: "очнулся в окопе утром, а на бруствере - подарок из Фатерланда"! Так, что ли? Вот и дождались!