— Почему ты заставляешь свою дочь отдать руку и сердце этому уроду, — уверяю тебя, не пройдет и недели, как ты будешь наказана за это смертью.

Придя в ужас от голоса, угрожавшего ей ниоткуда, женщина громко вскрикнула и упала. Муж спросил, что стряслось. Та воскликнула, что, если свершится бракосочетание ее дочери, ей придется умереть, и посему она не потерпит этого ни за что на свете. Муж принялся с насмешкой бранить ее пустою выдумщицей; тут Дух и ему сказал потихоньку:

— Недоверчивый старик, да ты и сам умрешь, коли не поверишь жене своей; разорви супружеские узы дочери и поскорее отдай ее любимому.

Эти слова произвели чудодейственный эффект: жениха тотчас же выпроводили, объяснив, что так велели высшие силы; он, будучи нормандцем [36] , принялся было спорить и скандалить; но Дух прокричал такое ужасное «угу-гу» ему в ухо, что едва не оглушил, а в довершение всего еще и сплясал на его подагрических ногах, так что совсем их раздавил.

Тогда побежали в лес на поиски влюбленного, по-прежнему пребывавшего в отчаянии. Так хотелось Духу снова его увидеть, что с его нетерпением мог поспорить разве что пыл юной возлюбленной. Влюбленные чуть не умерли от радости; пиршество, приготовленное для бракосочетания со стариком, послужило для их счастливой свадьбы; Леандр же, оставив обличье духа, внезапно появился в дверях гостиной как незнакомец, привлеченный звуками праздника. Жених, едва заприметив, бросился к его ногам, выражая ему тысячу всевозможных благодарностей. Леандр провел в этом замке два дня и мог бы разорить хозяев, если б захотел: ведь они предлагали ему все свое добро. С глубоким сожалением он оставил столь славное общество.

Отправившись в путь, он пришел в один большой город, где жила королева, которой нравилось пополнять свой двор самыми красивыми людьми. Прибью, велел он сшить себе прекраснейшие наряды: ведь ему стоило лишь взмахнуть розой, чтоб денег появилось полным-полно. Легко догадаться, что красивого, умного, молодого, а главное, пышно одетого принца королева с принцессами приняли с превеликим почетом и уважением.

Этот двор был из самых галантных: кто противился любви, тот становился там посмешищем: Леандр захотел последовать обычаю, решив, что превратит любовь в забаву, а уезжая прочь, с легкостью покинет предмет своей страсти; понравилась же ему одна из фрейлин, красавица Блондина; та, само совершенство с виду, была при этом столь холодна и серьезна, что он не знал, с какой стороны к ней подступиться.

Каждый вечер он устраивал для нее восхитительные праздники, балы и комедии, доставлял ей диковины с четырех концов света, но все это ее не трогало; и чем равнодушней она казалась, тем сильней он ее добивался, а более всего подстегивало его то, что она, думалось ему, еще никогда никого не любила. Чтобы убедиться, он решил испытать свою розу: в шутку он коснулся ею груди Блондины — вмиг из свежей и цветущей стала она сухой и увядшей. Хватило этого Леандру, чтобы узнать о счастливом сопернике; это глубоко его уязвило, и, дабы все увидеть своими глазами, он пожелал очутиться вечером в покоях Блондины: и вот вошел туда музыкант с такой злобной рожею, что гаже на свете нет, и прорычал сочиненные для нее три-четыре преотвратительнейших куплета, а девушка обрадовалась им так, словно в жизни не слышала ничего прекраснее; потом урод принялся кривляться как умалишенный, а ей это нравилось, ибо она от него была совсем без ума; и наконец, она позволила, чтобы этот заморыш, себе на беду, поцеловал ей руку. Возмущенный Дух бросился на дерзкого музыканта и, грубо вытолкав его на балкон, выбросил в сад, где несчастный от падения лишился последних зубов.

Порази Блондину молния, она и то удивилась бы меньше; девушка подумала, что это был призрак. Дух покинул покои невидимкою и тут же возвратился к себе, где написал Блондине письмо, полное заслуженных ею упреков. Не дожидаясь ответа, он уехал, оставив свои туалеты оруженосцам и придворным; прочих слуг наградил и оседлал верного Серебряного, полный решимости после такой шутки больше не влюбляться.

Все быстрее и быстрее скакал Леандр: долго не проходила печаль его, да разлука и здравый смысл взяли свое. Прибью в один город, он узнал, что как раз сегодня некую девицу торжественно постригут в монашки, хотя сама она того вовсе не желает; принц был этим тронут: он уж совсем было уверился, что его красная шапочка призвана исправлять ошибки общества и служить для утешения несчастных. Он побежал в часовню: там на голову юной девы в белых одеждах и с распущенными волосами возлагали венок из цветов: двое братьев вели ее под руки, а следом шла мать с большой толпою мужчин и женщин; старейшая из монахинь ожидала всех у дверей часовни. В сей миг Дух возопил:

— Остановитесь же, о злые братья и неосмотрительная мать, остановитесь! Само Небо против этой несправедливой церемонии! Не послушаетесь — вас раздавят как лягушек.

Люди принялись озираться, не видя, откуда раздаются столь ужасные угрозы: братья же сказали, что это любовник сестры забился в какую-то щель и вещает оттуда, как оракул. Но рассерженный Дух взял длинную палку и поколотил их как следует: все видели, как палка сама по себе дубасила их по спинам, точно молот бил по наковальне; удары, вот уж без спору, сыпались самые настоящие. Монахини, охваченные страхом, обратились в бегство; остальные последовали их примеру. Дух остался с юной жертвой; он тотчас снял свою шапочку и спросил девушку, чем может ей помочь: та же с дерзостью, неожиданной для девицы ее возраста, ответила, что есть один рыцарь, который ей небезразличен, но недостаточно богат. Тогда Леандр так взмахнул розой феи Милашки, что оставил им десять миллионов. Они поженились и зажили очень счастливо.

Последнее его приключение было самым приятным: въехав в густой лес, он услышал жалостные крики молодой особы; не сомневаясь, что некая барышня попала в беду, он огляделся и наконец увидел четырех вооруженных людей, уводивших девушку, которой на вид было лет тринадцать или четырнадцать. Леандр очень быстро приблизился и крикнул им:

— Что вам сделало это дитя, почему вы обращаетесь с ней как с рабыней?

— Ха-ха, мой милейший господин, — сказал их предводитель, — а вам-то какое дело?

— Я вам приказываю, — добавил Леандр, — отпустить ее сию же минуту.

— Ну еще бы, так вот прямо сейчас и отпустим, — смеясь, воскликнули они.

Принц в гневе спрыгнул на землю и надел красную шапочку, ибо сражаться в одиночку с четырьмя людьми, стоившими целой дюжины, показалось ему небезопасным. Итак, он надел свою шапочку — и только его и видели. Воры сказали: «Он сбежал, не стоит его искать, поймаем лишь его лошадь». Один остался стеречь девушку, а трое других устремились за Серебряным, который заставил их побегать. Девушка же все причитала.