Тут пришло время фее откланяться, но девушка воскликнула:

— Как! Сударыня, но должна же я открыть матушке королеве имя той, что сделала мне столько добра?

— Милая принцесса, — ответила фея, — обнимите ее за меня и скажите, что я пятая фея, которая была с вами в день вашего рождения.

Когда принцесса взошла на корабль, из каждой пушки дали по тысяче залпов: она благополучно прибыла в порт, а там король с королевой; едва их увидев, она бросилась к их ногам, прося прощения за свои неосторожные поступки — но родительская нежность одержала верх, и во всех бедах обвинили старуху Карабос.

Тем временем прибыл сын великого короля Мерлина, встревоженный отсутствием вестей от своего посла; и следом за ним шло множество лошадей и тридцать лакеев, разодетых в красное с богатыми золотыми галунами. Он был в сто раз краше неблагодарного Фанфаринета. Дабы не вызывать подозрений, принцу не стали рассказывать про похищение: ему лишь с невинным видом сообщили, что его посол захотел пить и, желая набрать воды, упал в колодец и утонул. Принц без труда в это поверил, и тогда устроили свадебный пир, а уж тут началось такое веселье, что все горести прочь.

Даже если любовь нас себе подчиняет, Горе тем, кто о долге своем забывает; Даже если в пучину она увлекает, Пусть лишь разум всегда и везде нами правит: Пусть он будет хозяином нашим сердцам, И пусть воли не даст он любовным страстям. Пер. Е. Ю. Шибановой

или на свете король с королевой, у которых было два прекрасных сына; так их хорошо кормили, что они росли себе подрастали, как ясный денек к полудню. А у королевы было обыкновение: как родится у нее малыш, приглашать фей и расспрашивать их — что с ним в жизни случится.

Она зачала и родила прекрасную девочку, такую милую, что стоило лишь разок на нее взглянуть, чтобы ее полюбить. Королева щедро угостила всех фей, которых к ней пригласила, и, когда они собрались было уходить, сказала им:

— Не забудьте о своей славной традиции и скажите мне, что ожидает Розетту (именно так назвали маленькую принцессу).

Феи отвечали, что свою колдовскую книгу дома забыли и лучше вернутся еще раз.

— Ах, — встревожилась тогда королева, — это не сулит мне ничего хорошего: вы не хотите огорчать меня плохим предзнаменованием, но я молю вас поведать мне обо всем, не таите от меня ничего.

Они оправдывались, как могли, но королева лишь сильнее желала узнать, в чем дело. Наконец главная фея ей сказала:

— Мы боимся, сударыня, как бы Розетта не принесла большого несчастья своим братьям; ей суждено навлечь на них погибель: вот и все, что мы можем разглядеть в судьбе этой прелестной девочки. Мы очень расстроены, что не можем сказать вам ничего приятнее.

Они ушли, а лицо у королевы стало таким печальным-препечальным, что король принялся спрашивать, в чем дело. Королева ответила, что подошла слишком близко к очагу и сожгла всю кудель на своем веретене.

— Только и всего? — спросил король. Он поднялся на чердак и принес ей столько кудели, сколько она не спряла бы и за сто лет.

Королева продолжала грустить; король снова спросил, что стряслось; она ответила, что, сидя на берегу реки, уронила в нее свою зеленую атласную туфельку.

— Только и всего? — сказал король. Он сделал заказ всем сапожникам королевства и принес ей десять тысяч туфелек из зеленого атласа.

Королева по-прежнему горевала; король спросил, что на сей раз; она же придумала, будто блюда за обедом были так вкусны, что она вместе с ними проглотила обручальное кольцо с пальца. А это кольцо король давно хранил у себя и сразу смекнул, что она говорит неправду.

— Моя дорогая супруга, — сказал он, — вы обманываете меня, вот ваше кольцо, я ношу его в кисете.

Вот тебе раз! Это ее захватило врасплох (ведь, когда раскрывают обман, выходит самая неприглядная вещь на свете), и она видела, что король сердится; вот почему и пришлось ей поведать ему о том, что феи напророчили малышке Розетте, и предложить вместе поискать какого-никакого спасительного средства. Король был удручен, да так сильно, что после долгих дум сказал:

— Единственный способ спасти сыновей — это убить малышку, пока она еще в пеленках.