Целести выбрала пригласить Амбер жить с нами. Она была уверена в том, что альтернативой является потеря меня. Она верила в то, что быть одной хуже, чем быть в отношениях, которые не соответствуют тому, что она хочет от жизни.

Но Целести не понимала последствий своего выбора и поэтому я не думаю, что она могла понять как трудно было Амбер жить с нами, зная, что она совершенно не защищена от очень болезненных вещей.

Амбер была в сложном положении. Целести была в сложном положении. Я был в сложном положении. Моя семья была разбита и я не знал как её починить.

Амбер хотела до того, как въехать к нам убедиться, что она не обнаружит себя внезапно и без предупреждения ветированной и бездомной. Все мы уже видели такое в полиамурном сообществе Флориды: кто-то начинает жить с уже существующей парой и, месяцы или годы спустя, оказывается внезапно вышвырнутым из дома. С учётом внезапного прекращения моей дружбы с Элейн по приказу Целести, это не казалось совершенно невозможным. Я пришёл к Целести и сказал ей, что я скорее разведусь с ней, чем пройду через ещё одно вето.

Мы долго разговаривали об этом. «Хорошо» — в результате согласилась она. «Больше никаких вето» — кивнул я.

Вскоре мы уже помогали Амбер разместить её скромный набор мебели в комнате, которая ранее была жилищем моего радиоуправляемого самолёта. Фотолаборатория в ванной комнате второго этажа была свёрнута, так чтоб сделать её более пригодной для исходного назначения. Мы достигли новой договорённости о порядке сна. Думаю, что Целести понимала, насколько близко к краю подвело нас её второе вето, я же научился отстаивать свои потребности. Мы договорились для меня о следующем графике: четыре ночи в неделю в спальне первого этажа с Целести и три на втором этаже с Амбер.

Одним из многих аспектов, объединявших нас с Амбер было наше восприятие Пустоты: эмоциональный результат знания, что однажды мы умрём, не защищённое успокаивающими религиозными идеями о жизни после смерти. Это знание оставило отметины на нас обоих и они были нам видны.

Амбер была воспламенена новыми биомедицинскими технологиями и возможностями радикального продления жизни. Бабочка взмахнула крыльями, в кармане самолётного сидения возникла книга и всё изменилось.

В книге говорилось о новейших технологиях, которые однажды могут решить проблему старения. Это подготовило Амбер к нашей встрече с доктором Ральфом Меркле на конвенте, посвящённом фантастике. Мы оба посетили его лекцию о биомедицинских нанотехнологиях в области продления жизни. Амбер на протяжении всей лекции тянулась вперёд, полностью захваченная происходящим. После лекции мы проговорили с ним больше часа.

Для Амбер смерть стала врагом, свирепым и жадным драконом, и она вышла на битву против него. Она взяла щит и меч борца с драконами, решив стать исследователем в области проблем старения.

Это означало возвращение к учёбе, чтоб получить сначала высшее образование в области биотехнологии, а потом двигаться дальше. Это обещало стать долгой и трудной дорогой. Она хотела заняться чистой наукой, что означало необходимость защиты диссертации. Довольно амбициозный план для того, кто не имеет законченного высшего образования и не учился несколько лет.

Она набросилась на учёбу с яростью, приводящей меня во благоговение. Она никогда не отвлекалась от учёбы, ни на выходных, ни на каникулах. Куда бы мы ни пошли, на её коленях оказывалась книга: учебник по математическому анализу или органической химии. Её расписание — полная учебная загрузка плюс шестьдесят часов домашней работы каждую неделю, оставляло мало места для всего остального.

Она обнаружила в себе неожиданную любовь к чистой математике. Иногда она делала домашнее задание по математике на моём теле, выписывая тонким маркером уравнения по всей его поверхности, в то время как я лежал обнажённым на кровати. Как-то раз мы пошли на секс-вечеринку сразу после того, как она закончила свою домашнюю работу и каждый дюйм моего тела, за исключением головы и подошв был покрыт вычислениями. Всю ночь люди подходили к нам с вопросами.

В январе 2004-го мы с Амбер снова отправились в ежегодное паломничество в Сан-Франциско на MacWorld. Когда Целести везла нас в аэропорт, она выглядела взволнованной и печальной. Она сказала, что впервые осознала, что стены и заборы, всегда ограждавшие мои прочие отношения были несправедливы. Она признала, что причиняла боль Амбер, но не знала как исправить всё то, что произошло между ними.

Я хотел быть этичным человеком. Я хотел, чтоб мои отношения как с Целести, так и с Амбер развивались правильно. Я пытался прийти к этичному способу поддержания множественных любовных отношений и я не справился. Идея того, что один человек должен быть важнее всех не сработала, а больше у меня ничего не было. Когда я смотрел на других людей, ищущих в том же направлении, у меня не создавалось впечатления, что они пришли к чему-нибудь лучшему. Куда бы я ни посмотрел, я видел лишь страх и недоверие. Я хотел начертить новый курс, который позволил бы мне сочувственно относиться ко всем моими любимым, но при этом дать Целести возможность чувствовать себя спокойно и уверенно. Проблема была в том, что я не имел ни малейшего представления, как бы это можно было бы сделать.

Несмотря на все отношения, которые были у неё с другими людьми за то время, когда мы были вместе, Целести по-прежнему считала себя моногамной. Даже во время отношений с Беном, самых эмоционально близких за исключением наших её отношений, она говорила, что на самом деле это не полиамория, так как она его не любит. Так как теоретически лучше учиться на чужих ошибках, чем на своих, мы с Целести обратились за ответами к более широкому полиаморному сообществу.

Мы присоединились к списку рассылки, предназначенному специально для людей в смешанных моногамно/полиамурных отношениях. Мы надеялись найти кого-нибудь, кто справился с проблемами, возникающими в отношениях включающих как моногамных, так и полиаморных людей, но оказалось, что какого-нибудь волшебного решения не имеется. Целести начала вести блог о наших отношениях, надеясь найти кого-нибудь, находящегося в сходной ситуации и нашедшего решения.