– В Башнях живут ученые, а не воины! – оскорбилась Гордислава. – Мы все время проводим в исследованиях и нам некогда тратить драгоценные минуты на бессмысленное оттачивание навыков, созданных для насилия!

– Извините, не подумал, – виновато прошептал Зелорис.

– А что именно Вы исследуете? – задал свой первый вопрос Кэрэндрейк.

– Историю, – ответила Гордислава. – Я же уже говорила.

– Это мы поняли еще из Вашего представления, – продолжил Дрейк. – Хотелось бы знать, чью историю, за какой период времени, в каком аспекте… Да хотя бы куда именно мы должны Вас сопровождать.

– Прежде чем открыть объект моих исследований, – с расстановкой произнесла северянка, – я должна убедиться, что мы сработаемся. Башни Севера – все же закрытое объединение ученых, мы не распространяемся там и сям о своих исследованиях, поскольку необразованное население остальных земель в любом случае не сможет в полной мере осознать их ценность.

– Не могли бы Вы обойтись без оскорблений? – с улыбкой, нарочито любезно попросила Рэйна.

– Это было не оскорбление, а констатация факта, – с презрением посмотрела на нее Гордислава.

– И как именно Вы будете убеждаться, сработаемся ли мы? – не дал вновь начаться спору Зелорис.

– Мы отправимся отсюда в княжество Тарос, – ответила северянка. – Путь должен будет занять около десяти дней, но это лишь малая часть предстоящего маршрута. Однако для определения, сработаемся ли мы, этого вполне достаточно. Если по прибытии в столицу Тароса ни вы, ни я не будем возражать против дальнейшего сотрудничества, то я открою конечную цель путешествия, и мы уже официально отправимся в путь.

– Это, конечно, все хорошо, миледи, – заметил Вэй Арэн. – Но…

– О деньгах можете не волноваться, – опередила вопрос Гордислава. – Все дорожные расходы я беру на себя. Однако кормить лишние рты, – северянка быстро посмотрела на Кэрэндрейка и задержала взгляд на Рэйне, – я не намерена. Им придется доказать мне свою полезность, а до тех пор еду себе они будут оплачивать сами.

– Об этом можете не беспокоиться, – с наигранной любезностью произнес Кэрэндрейк. – Ведь возможно все сложится так, что Ваша жизнь будет зависеть как раз от «лишних ртов».

– По завершении путешествия, – проигнорировала его северянка, – вам будет выдано соответствующее вознаграждение. Оно будет значительно превышать сумму, пожалованную вам королем этой страны.

– Кленовый сироп, – прошептал Зелорис.

– Что? – не поняла Гордислава.

– Часть вознаграждения я хочу получить кленовым сиропом.

– Тебе же король Ульфрид целую телегу сиропа на днях подарил! – удивился Вэй Арэн. – Куда тебе столько?

– Его уже нет, – ответил мечник. – Закончился.

– Неужто весь?!

– У, – тяжко вздохнул «братец Зел».

– Как?

– Кленовый сироп – это вкусно.

– Что ж, – напомнила о себе Гордислава, – это можно устроить.

– Тогда, думаю, договорились, – сказал Вэй, вопросительным взглядом посмотрев на Рэйну, никакой реакции со стороны которой не последовало.

– В таком случае, – сказала северянка, – мне хотелось бы узнать, когда вы будете готовы выходить?

– А когда нужно? – спросил Зелорис.

– Если мы сможем выйти завтра, – задумалась Гордислава, – то это будет наилучший вариант. Но если у вас оплачены комнаты…

– Благодаря малышке Рэй мы живем здесь бесплатно, – улыбнулся Вэй Арэн.

– У, – подтвердил мечник.

– Тогда я предлагаю вам встретиться на рассвете возле северных ворот Монфрида. И попрошу не опаздывать, я ценю в людях пунктуальность.

– Уж об этом, – улыбнулась Рэйна, – Вам точно беспокоиться не придется.

– Хотелось бы надеяться, – бросила, уходя, Гордислава.

Когда Гордислава спускалась по лестнице, один лишь Зелорис услышал, как Рэйна очень тихо прошептала: «Эсэфарэ ле-на ту», на языке, которого он не знал*.

Как только двери постоялого двора за северянкой закрылись, четверо друзей начали готовиться к отбытию. Зелорис привел в порядок свое оружие и собрал вещи. Вэй Арэн отправился прощаться с красавицами Монфрида. Кэрэндрейк решил, что лучше всего готовиться к отбытию – это хорошо выспаться в удобной постели, а по сему, отправился спать. Рэйна же сообщила о скором отправлении хозяину постоялого двора, Дядюшке Добрингу, который долго уговаривал ее задержаться подольше, но, в конце концов, написал рекомендательное письмо, адресованное хозяевам других постоялых дворов, сказав: