— Я найду тебя, — он целовал её долго, несмотря на то, что дважды звонил телефон

— диспетчер такси, — найду.

— Хорошо, — Надя просто улыбалась, вдруг поверя, что найдёт.

Потом она ещё сидела какое-то время в ожидании, что сейчас откроется дверь, войдёт Рой, но этого не произошло. Трель телефона заставил поёжиться, Надя юркнула под одеяла и ответила на звонок сестры.

— Я переспала с ним!

— С Рексом Фростом? — после продолжительной паузы.

— Каким Рексом? — словно он не значил так много в её жизни ещё пару месяцев назад. — С Роем Флемингом…

— Ой, — сестра помолчала, — с тем самым Роем Флемингом? Тем, самым-самым?

— Я знаю только одного… верней, я не знала, кто он, понимаешь? Как в кино или книжке. Я сижу, и тут он идёт со стаканчиками кофе, у него телефон играет мелодию… такую, знаешь, — Надежда с воодушевлением и под смех сестры напела мелодию, ни у кого в этой семье не было слуха, но это не помешала сёстрам понять друг друга. — И я ему говорю, давайте, стаканчик подержу…

И Надя рассказывала и рассказывала, пока краем глаза она не столько смотрела сериал, сколько любовалась главным героем, её Роем Флемингом, пока на чём-то не задержался её взгляд. На знакомом. Жесте. Взгляде. Повороте головы.

— Я найду тебя, найду, — сказал хрипло, с долей отчаяния и острой влюблённости главный герой, а потом одним движением, плавным, но сильным, прижал к себе героиню.

Глава 3

Надя не сразу проснулась и поняла в чём дело, когда среди ночи её разбудила мелодия сотового телефона. Кое-как нащупав аппарат, она ответила:

— Алё.

— Надья, — услышала в ответ. Знакомое, до желания поморщиться.

— Рой? Сейчас ночь!

— Ночь? Прости, я не подумал о часовых поясах.

— Ничего. Что ты хотел, Рой?

— Надья, почему ты не добавляешь меня в контакты?

— Какие контакты?

— Я сказал, что найду тебя… посмотри инстаграм, твиттер и…

— Ты представляешь, сколько рекламы или спама приходит ежедневно?

— Надья, я, — и он назвал свой ник.

— Кого смотреть?

Рой ещё раз продиктовал.

Они обменялись контактами, и Надя даже набрала соответствующий набор букв — но не стала нажимать «добавить» или «подписаться».

Это показалось лишним. Спустя несколько недель она сознательно забыла эти буквы.

— Откуда ты звонишь? — Наде стало интересно, и было невероятно приятно от голоса на том конце «провода» — связь давно беспроводная. Роя было слышно так, словно он был рядом, на этом же разложенном диване, на соседней подушке.

— Штаты. Лос-Анжелес.

— О, ты живёшь там? Читала, что…

— Нет, по работе, мой дом в Европе, но я настолько часто перемещаюсь по миру, что начинаю забывать, где мой дом.

— Тяжела и неказиста, — сказала на русском, усмехнувшись.

— Что ты сказала?

— Спросила, какая погода в Лос-Анжелесе.

— Тепло, здесь тепло.

— Ясно, — Надежда перевела взгляд на окно, на стекающие капли дождя и срывающиеся под порывами ветра листья. Золотая осень в этом году решила обойти центральную полосу России.

Надежда лениво перекатилась на широком диване и провела пальцами по дорожке волос на мужском теле, убегающей под бязь простыней.

— Ты собралась?

— Да, конечно, я, как пионер — всегда готова.

— Это я с тобой всегда готов, — легко обнял, — ох, Надежда, у нас будет время побыть вдвоём, ты рада?

— Конечно, — оглядев своего любовника, — почему я должна быть не рада?

— Ты немного отстранённая в последнее время.

— Не выдумывай.

— Я выдумываю?

— Уфу…

— Мне не о чем волноваться? — смотря внимательно.

— Ну… повод для волнения всегда можно найти, а если не найти, так придумать, но в твоём случае это не только нерационально, но и глупо. Поволнуйся о своей жене… что ли.

— Не вижу причин волноваться о ней.

— А ну как… пока ты тут, со мной… — полушутливо.

— Не выдумывай, — отрезал.

— Или она узнает о нас.

— Не узнает. Я не позволю.

— Может, я скажу…

— Наадь, — совсем не «Надья», — ничего ты не скажешь. Не посмеешь.

— Грозный. Прям Иван. Испугалась, сил нет, — ныряя под простынь с головой, — ооо, а чёй-та мы такие смоооорщенные? Страааашно, да?

— Нет, не страшно, ты же знаешь, что я могу сделать с тобой, твоей репутацией и…

— Перестань угрожать, это выставляет тебя не в лучшем свете, — смеясь, — к тому же, твоя жена совсем не дура, хотя тебе приятно так думать о ней, уверена, она всё знает.