– Ну, это же школа, футболисты встречались с черлидершами. Все как обычно. Потом школа закончилась, колледж изменил жизни всех.

– Афигеть, – протянула я. – А Каллены? Ты о них знаешь что-нибудь? – спросила я.

– Немного. Мать Элис умерла при родах. Года два-три Карлайл растил девочку один. Потом на работе к нему на прием пришла Эсме, ну и та-дам любовь. А отец Эдварда вроде скрылся, лишь узнав о беременности Эсме.

– Ого, бедная семья, за что им столько страданий в жизни, – пробормотала я.

– Они счастливы, – улыбнулась мама. – А это главное. Конечно, последний месяц… это…

– А Хейлы? – перебила я.

– Дочь, к чему все эти вопросы? – удивился папа.

– Просто интересно. Я с ними в последнее время начала общаться.

– Хейлы переехали сюда, когда ты и Эмм, в общем, все твои друзья пошли в старшую школу. Там, откуда они приехали, у них кое-что произошло, семья была вынуждена переехать, – говорил отец.

– Кое-что? – недоуменно спросила я.

– Я не имею права это разглашать. Во-первых: я коп. Во-вторых: они очень просили никому не говорить. И думаю, ты не захочешь узнать подробности, – строго ответил он. – Бедная девочка, – со вздохом сочувствия протянул папа.

– Что? Розали? – я совершенно не понимала о чем он говорит.

– Забудь, – сказал Чарли. – Пора по постелям, – встал он с дивана.

– Хорошо, – кивнула я, но теперь в моих мыслях добавилось вопросов. Зря я, наверное, решила узнать о семьях ребят…

(Саундтрек: Eklipse – Run)

Уйдя в свою комнату, я приняла душ и от скуки и заполонивших мою голову мыслей снова стала делать записи в личном дневнике.

В последнее время я частенько это делаю. Стараюсь писать тихо, когда никто не видит, ну за исключением сегодняшнего дня. Я всегда много писала в дневник. Описывала буквально все происходящее и свое настроение. Но с появлением призрачного Эдварда, стала делать это еще чаще. Просто нужно было кому-то излить душу, а кому я не знала.

Я не хочу обременять своей и так непосильной ношей Эмметта. Не хочу, чтобы он все время думал о том, как мне хреново было, когда его не было рядом, и когда мы поссорились, и когда я думала что схожу с ума. А теперь еще и дико ноющая в сердце любовь к Эдварду не дает покоя…

Закончив с записями в дневнике, я бессмысленно пялилась на стеклянный шар привезенный родителями. Так же, сидя на кровати, я переключала в ноутбуке песни, даже не прослушав их и пары секунд.

Настроение стало не то что плохое, а просто дерьмовое. От чего-то хотелось просто уткнуться в подушку и рыдать, но нельзя… Во первых: мама может увидеть слезы и тогда мне не отвертеться от расспросов, а во вторых: Эмметт. От него тоже перепадет за соленую воду.

От моего безумно «интересного» занятия меня отвлек стук в дверь.

– Да, – хрипло произнесла я.

– Можно? – из-за двери показалась мама в уютном домашнем халате.

– Конечно, проходи, – я убрала ноутбук на тумбочку и отодвинулась на край кровати, освобождая место для мамы.

– Как ты? – нежно спросила она, проведя теплой ладонью по моим волосам. – Я видела, что сегодня время от времени ты была какая-то печальная. И сейчас у тебя настроения снова нет, – заботливо говорила она.

– Это сложно, но терпимо, – не скрывая своего истинного состояния, ответила я.

– И кто он? – с легкой улыбкой спросила мама.

Ну вот знает, куда бить… Всегда чувствует, когда я скрываю что-то в себе…

– Кто? – решила подыграть я.

– Да ладно, – улыбалась мама. – Мне можно не врать.

Мама… Мамочка… Все видит… Как же хорошо становиться рядом с ней… Можно не притворяться, можно быть самой собой, говорить обо всем на свете…

– Кажется, я влюбилась… – тихо произнесла я, сама боясь своих слов.

– Ты моя маленькая, – ласково протянула она.

– Только не надо сейчас прыгать вокруг меня с криками и воплями, что твоя девочка познала любовь.

– Вот какого ты обо мне мнения, – сделав вид, что обиделась, ответила мама.

– Ну, мам, – застонала я.

Она промолчала, лишь крепче обняв меня и прижав к своей груди.

– Он хороший… Правда, – начала говорить я, стараясь не расплакаться. – Только сейчас ему очень плохо, а от этого плохо и мне…

– Он болен? – тихо спросила мама, спустя минуту моего молчания.

– Можно и так сказать, – тут я не выдержала и начала тихо всхлипывать.

– Он в больнице, – сквозь слезы говорила я. – И ему больно.

– В больнице? – аккуратно спросила она, возможно, она даже догадалась о ком идет речь.

– Не спрашивай, я сама толком ничего понять не могу. Просто выслушай, – взмолилась я.

Мне сейчас так сильно нужно было выговориться, и как хорошо, что пришла мама, а то с Эмметтом как-то говорить об этом было бы неловко и тяжело для него самого.

– Он милый, добрый, нежный, заботливый, – я стала перечислять все достоинства Эдварда, говоря чистую правду. – Он помог мне открыться, почувствовать себя уверенной. Понять, что я что-то могу сделать для окружающих. Он забавный, смешной, но из-за того, что сейчас творится, ему очень плохо… И я очень привязалась к нему, и уже не могу представить жизнь без этого парня…