Я заглянул в холодильник и наткнулся на несколько сдобных английских булок, кусок канталупы и стакан апельсинового сока [60] . Кофе, который я первым делом поставил вариться, поспел как раз к тому времени, когда я покончил с едой, и, прихватив с собой чашку, я отправился на веранду.

Сидя там, я начал уже подумывать, а не оставить ли собственную записку и не сделать ли мне отсюда ноги. Мой таинственный корреспондент — очень даже возможно, что Z, — один раз звонил сюда сам и один раз после этого вламывался. Обсуждение, откуда Z узнал, что я здесь, на повестке дня не стояло. Это был дом моего друга, и, хотя я ничего не имею против того, чтобы некоторыми из проблем поделиться с друзьями, мне не нравилась идея подставлять Билла. Но вообще-то сейчас был день, а встреча назначалась на вечер. И у меня есть еще время принять какое-нибудь решение. Глупо сматываться сейчас. Пожалуй, лучше всего до тех пор ошиваться где-нибудь рядом. Я смог бы держать руку на пульсе событий и, если вдруг сегодня что-то случится, защитить Билла…

Внезапно мне взбрело в голову, будто кто-то, угрожая оружием, принуждает Билла писать записку, затем уволакивает его заложником, чтобы надавить на меня, добиваясь ответов на вопросы.

Я поспешил обратно на кухню и позвонил Биллу в контору. После второго звонка трубку снял Хорейс Крэйпер, его секретарь.

— Привет, это Мерль Кори, — сказал я. — Мистер Ротт у себя?

— Да, — отозвался тот, — но он сейчас занят с клиентом. Передать ему, чтобы он позвонил вам?

— Нет, это не так важно, — сказал я, — я попозже увижусь с ним сам. Не беспокойте его. Спасибо.

Я нацедил себе еще одну чашку кофе и вновь прошел на веранду. Такие дела, как это, плохо действуют на нервы. Я решил, что, если все не сложится этим вечером, надо ехать.

Из — за угла дома вынырнула фигура.

— Привет, Мерль.

Это был Джордж Хансен. Фракир чуть дернулась, как бы начиная предупреждать, а затем вдруг передумав. Странно все это как-то. Необычно.

— Привет, Джордж. Как дела?

— Нормально. Мистер Ротт дома?

— Боюсь, что нет. Ему пришлось ненадолго уехать в город. Думаю, к ленчу или чуть позже он вернется обратно.

— О-о. Несколько дней назад он просил меня зайти, когда я буду свободен, он хотел мне поручить какую-то работу.

Он подошел ближе и выставил ногу на ступеньку.

— Ничем не могу помочь. Мне он не говорил. Придется тебе перехватить его позже.

Джордж кивнул, открыл пачку сигарет, вытряхнул одну и зажег, затем вновь закатал пачку в рукав футболки. На этот раз на нем была футболка с «Pink Floyd».

— Как тебе здесь? Нравится? — спросил он.

— Ничего. Хочешь кофе?

— Не откажусь.

Я поднялся и пошел внутрь.

— Немного сливок и сахара, — крикнул он мне вдогонку.

Я приготовил для него кофе, а когда вернулся на веранду, он уже сидел в кресле.

— Спасибо.

Отхлебнув кофе, Джордж сказал:

— Я знаю, что папу твоего звали Карл, хотя мистер Ротт сказал «Сэм». Должно быть, память пробуксовала.

— Или язык, — сказал я.

Он улыбнулся.

Что же мне такое напоминает эта его манера говорить? Голос был почти такой же, как по телефону вчерашним вечером, хотя тот был более сдержан и достаточно сильно замедлен, чтобы свести на нет любые попытки угадать его обладателя. И не это сходство меня встревожило.

— Он ведь был отставной боевой офицер? И что-то вроде правительственного консультанта?

— Да.

— Где он сейчас?

— Путешествует… за границей.

— Наверно, ты собираешься увидеться с ним во время своего путешествия?

— Надеюсь.

— Это было бы здорово, — сказал Джордж, затягиваясь сигаретой и отпивая из чашки. — А! Хорошо!

— Я не помню, чтобы когда-нибудь здесь тебя видел, — сказал он вдруг после этого. — Ты что, никогда не жил со своим папой, э?

— Нет, я вырос у матери и ее родственников.

— Должно быть, чертовски далеко отсюда, э?

Я кивнул.

— За границей.

— А как зовут твою мать?

Я чуть ему не сказал. Почему, сам не знаю. Но прежде чем у меня вырвалось, успел изменить имя на «Дороти».

Я бросил на него взгляд и смог заметить, как он поджал губы. Он явно следил за моим лицом.

— Почему ты спрашиваешь? — сказал я.

— Просто так. Или, можно сказать, по врожденной склонности все вынюхивать. Моя мама была первой городской сплетницей.

Джордж засмеялся и глотнул кофе. Потом спросил:

— Ты здесь надолго?

— Трудно сказать. Думаю, что не очень.

— Ну, надеюсь, ты хорошо проведешь время. — Он разделался с кофе и поставил чашку на перила. Затем поднялся и, потянувшись, сказал: — Приятно было поговорить.

Сходя по лестнице, Джордж остановился на полдороге и обернулся:

— У меня такое чувство, что тебе грозит не близкий путь. Удачи.

— И тебе тоже, — ответил я. — Язык у тебя подвешен что надо.