Мой отец опустил голову, и слеза скатилась по его щеке.

— Да. Она искушает и меня. Я.... я согрешил с ней, брат Лука... я делал разные вещи... в моменты слабости. Я... — мой отец разразился слезами.

Я нахмурилась. Какие вещи? Мой отец всегда был добр ко мне и моим братьям и сестрам. Я была его любимицей. Он часто приходил ко мне в комнату и спал на моей кровати, всегда обнимал меня и показывал свою любовь. Но почему это было неправильно?

— У Пророка Давида строгие правила для таких женщин, как она, Исайя. Его совет должен быть соблюден. За час она соблазнила меня и моего сына ступить на путь зла, взять ее плотски без объявления Пророком, что пришло время сделать это. Мы определенно все должны быть наказаны из-за... нее, если бы не вмешался здравый смысл. Она создание дьявола. Я чувствую, что он живет в ее плоти. Ты знаешь, у меня есть проницательная способность замечать, когда и где творится зло.

Плечи моего отца напряглись.

— Но...

Брат Лука многозначительно посмотрел на моего отца, прерывая его, когда произнес пугающие слова:

— В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть.

Мой отец медленно опустил голову и резко выдохнул:

— Иаков 1:13-18.

Шагнув вперед, я потянула подол длинной белой туники моего отца.

— Отец, что я сделала не так? Почему ты произнес такое писание?

От него не последовало никакого объятия, никакого утешения, когда он отбросил мою руку. Было больно, и я сразу же прижала руку к груди.

Наклонившись, он посмотрел мне прямо в глаза, когда начертил крест на моем лбу, его лицо было красным, пока он плакал и говорил:

— Я изгоняю тебя, Сатана! Твое искушение не должно расцвести здесь, в Раю Господнем на Земле. Я согрешил достаточно из-за тебя! Я отрекаюсь от тебя как от своей дочери. Ты не моя плоть и кровь. Отродье Вельзевула, ты, живое воплощение греха!

Мои глаза расширились, дыхание замедлилось, и я начала неконтролируемо дрожать, услышав слова отца.

Я... рождена дьяволом?

Господь... пожалуйста... пожалуйста... помоги мне!

***

— Иди туда и не смей выходить!

Я смиренно кивнула головой, отошла от брата Луки, дрожа, и отправилась на небольшую кровать в свою комнату.

Мой отец и брат Лука притащили меня домой без слов объяснений и бросили в этой комнате. Я была напугана. Они обращались со мной, будто я была грешница, но я не понимала, что сделала.

Плюхнувшись на кровать, я натянула длинную юбку на колени и зарыдала.

Я не знала, как долго находилась в своей комнате, пялясь в потолок. Я слышала, как двери открывались и закрывались, слышала низкий тембр мужских голосов, говоривших в гостиной, и женский плач в соседней комнате. Через толстые стены я не могла отчетливо слышать, что они говорили.

Прошло еще больше времени, голоса утихли, и дом погрузился в тишину. Наступила ночь, опустилась тьма, и моя комната освещалась только светом луны: узкие маленькие лучи проникали через небольшое окно в северной стене.

Я лежала на кровати, истощенная и озадаченная, когда ручка моей двери начала поворачиваться. Задержав дыхание, раздумывая, кто пришел, я выдохнула от облегчения, когда это оказалась моя сестра Фиби.

— Сестра? — прошептала она и на цыпочках подошла к моей кровати. Я мгновенно села и улыбнулась. Я любила свою сестру, она была старше меня на несколько лет, но была лучшей подругой. У нас были разные матери — у моего отца было много жен, — но мы разделяли тот же набожный характер.

Когда взгляд Фиби встретился с моим, она замерла. Тревога появилась на ее хорошеньком личике, и она заправила за ухо прядь рыжих волос. Она была одета в длинную белую ночнушку, а ее волосы были распущены. Только ночью нам позволяли освобождать наши волосы из чепцов.

— Фиби? Что случилось? — спросила я, страх снова скрутил мой живот.

Фиби посмотрела в сторону двери, прежде чем подошла ближе.

— Отец... — она остановилась, затем сделала глубокий вдох. — Отец сказал, что ты больше мне не сестра.

Ощущая, будто мне в сердце вонзили нож, я в шоке отползла подальше на кровати.

Фиби наблюдала за моей реакцией, и ее глаза заполнили слезы.

— Сестра... — сказала она, болезненно выдохнув.

— П-почему? Ч-что я сделала? — спросила я, слезы каскадом текли по моим щекам.

Фиби осторожно села на край моей кровати и изучала мое лицо. Я видела, как ее пытливые голубые глаза искали что-то и внезапно взгляд облегчение смягчил ее черты лица.

— Я не вижу этого.

Я нахмурилась.

— Не видишь... что?

— Дьявола в тебе.

Я накрыла рот рукой, чтобы скрыть всхлип, и покачала головой. Рука легла на мой живот и, подняв голову, я увидела, что сестра смотрит на меня с грустью.

— Я не дьявол, Фиби. Ты должна верить мне!

Потянув меня за руку, Фиби обняла меня, раскачивая вперед-назад.