Где же она, господи, где?!

– Итак, Саша, я тебя слушаю, – чуть севшим от воспоминаний о Валере голосом приказал Сетин. – Я хочу знать, зачем ты в моем доме?

– Я здесь потому, что попала в беду, – прошептала Саша и посмотрела на него побитым котенком.

Раньше она умело этим пользовалась. До тех пор, пока ему не надоело все время гладить ее по шерстке.

– Как? И ты тоже? – с игривым изумлением воскликнул Сетин. – Сначала Маша погибает. Теперь ты в беде. Что случилось?

– Мне кажется… – едва слышно начала Саша и побледнела до синевы. – Мне кажется, что кто-то начал на твоих жен охоту, Виталик.

– Охоту?! На моих жен?!

И снова вспомнил Валерию и ее странные слова о смерти. И не хотел, да перепугался на пару с бывшей женой. Но тут же спохватился:

– Это о каких же женах речь? Ты кого конкретно имеешь в виду?

– Ну как же, Виталик! Сначала пропадает твоя Валерочка. Потом погибает Маша. А вдруг… – и она всхлипнула вполне натурально. – Вдруг моя очередь следующая?!

– Та-ак! – снова рассвирепел Сетин.

Рывком поднялся, схватил Сашу за руку и выдернул ее с насиженного на диване места. Оксана Петровна только охнула, покрепче сжав склянку с лекарством. Интересно, тут же подумал он, выпила Саша зловонную дрянь или нет? Она раньше никогда лекарства не принимала, считая, что они портят цвет лица.

– Откуда ты знаешь про Валеру? Ну! Говори правду, или вылетишь сейчас из моего дома пробкой, ну!

– Н-на-аташа сказала, – заикаясь, проблеяла Саша и всхлипнула с укором. – Думаешь, ты за этим забором недосягаем, да? Все всё знают, Виталик!

– И что же знают?!

Он сжимал ее запястья с такой силой, будто хотел переломить изящную кисть. Он почти ненавидел сейчас эту женщину, с которой жил когда-то вместе, вместе завтракал и выезжал на отдых. Ненавидел за то, что она все так же прекрасна, так же свежа, и от нее по-прежнему дивно пахнет. И хотя она твердит ему о том, что попала в беду, несчастной и одинокой совсем не выглядит. В отличие от него!

Он вот несчастлив и одинок сейчас, это да! И кажется… кажется, не он один об этом знает.

– Что она сбежала от тебя, Виталик, – прошептала ему в лицо Саша. – Прости…

– Еще что? Что еще говорит тебе эта маленькая дрянь? – Он имел в виду Наташу, он перед расставанием все время называл ее так. – О чем еще рассказывает эта светская сплетница?

– Она… Она говорит, что Машу убила твоя Валера.

– Почему?

Он так испугался ее словам, что неожиданно прижал Сашу к себе, впившись ей в затылок пятерней. Его с Сомовым секрет перестал быть секретом, так? Кто разболтал? Сотрудники Сомова или эта старая женщина, испуганно мотающая теперь головой, отрицая свою причастность?

– Я не знаю. – Саша осторожно пожала плечами, боясь, что шевельнется, и он отпустит ее. – Так говорят.

– Кто? Кто говорит? Наташка?

– Мне сказала она. А кто ей, не знаю. – Саша теснее прижалась к нему, привычно пристраивая свое тело к его, и зашептала, зашептала: – Виталик, мне страшно! Мне очень страшно! Мне кто-то звонит, молчит и кладет трубку. Сегодня ночью кто-то звонил в домофон, а когда я спросила, кто там, убежали. Я боюсь! Ты же не хочешь, чтобы моя смерть была на твоей совести?

– При чем тут я? – зажмурившись, спросил Сетин.

Пора уже было выпускать из своих рук Сашу, но почему-то не хотелось. Может, он просто соскучился по женщине без Валерии? Или чувствовал в ней поддержку? Или просто странная опасность, грозившая непонятно откуда, сблизила их?

– Если ты меня прогонишь, я могу погибнуть, как Маша, – продолжала шептать Саша, нежно поглаживая Сетина по вискам, он раньше любил, когда она его так гладила. Наташка велела проявлять максимум терпения и подходить ко всему творчески. Импровизировать. – И еще меня могут посадить в тюрьму, Виталик!

– Тебя?! За что?!

Он отстранился и заглянул ей в глаза. Кажется, они не лгали. Боль, растерянность, страх, все это он рассмотрел там. Хотя…

Он совсем перестал понимать женщин. Или не понимал никогда, хотя и думал все время по-другому.

– Мой главный бухгалтер обворовала меня и скрылась за границей, – снова шепотом призналась Саша и разревелась, как дитя. – Я даже не подозревала, Виталик! А она… Эта гадина… Она…

– Да что она сделала? – Теперь уже он принялся поглаживать ее по голове, утешая. – Что?