Абрахас, вытащив свою волшебную палочку, направил её на младшего сына и понял, что не может убить собственного сына.

«Это больше не мой сын! От Абрахаса осталась только оболочка!» – мысленно убеждал он себя. Но это было бесполезно. Какая-то часть его души хотела, что сын продолжал существовать в любом состоянии. Но видеть сына ТАКИМ изо дня в день Абрахас не хотел. Его сын, его гордость и радость – теперь просто «овощ». И останется таким навсегда. «Разве этого я всегда хотел для тебя?» – мысленно застонал он. «Ты был рожден, чтобы стать принцем! А вместо этого тебя ждет бессмысленное существование и больничная палата до конца твоей жизни! А я не хочу этого для тебя! Я слишком люблю тебя для этого!»

– Что сказал тебе Кристалл? – прервал его размышления Люциус.

– Что нет никакой надежды. Абрахас навсегда останется таким! – с горечью ответил отец.

Старший сын повернулся и посмотрел в глаза брата. «Привыкну ли я когда-нибудь к ним?» – подумал он.

– Ложись, поспи, – предложил он брату, тот продолжал смотреть в одну точку и Люциус сам заставил брата лечь. И Абрахас-младший снова покорно замер, но уже лежа.

– Я сегодня встретил в холле Забини и он спросил меня, правда ли что мой сын сошел с ума? – начал Абрахас разговор.

– А потом выразил сочувствие? – презрительно спросил сын. – Этого следовало ожидать. Теперь все полезут со своим сочувствием и соболезнованием.

– Абрахас никогда не станет прежним! Было бы лучше, если бы он просто умер! – выпалил старший Малфой, в его голосе была слышна и мольба и приказ.

Люциус с ужасом и недоверием повернул голову в сторону отца и впился взглядом ему в лицо.

– Я не смог этого сделать! – продолжал отец, глядя ему прямо в глаза. – Но ты сможешь! Я знаю!

– Я? – осевшим от ужаса голосом спросил Люциус.

– Он мой сын!

– И он мой брат! Почему, отец?

– Потому что я не хочу такого бессмысленного существования для своего сына. Он был рожден для великих дел, а не для того, чтобы пролежать «овощем» в этой палате до конца жизни.

– Но это жестоко!

– Жестоко то, что с ним сделали! – отрезал отец. – А то, что я прошу тебя сделать – это милосердие! Подумай, ты сам хотел бы существовать в таком виде?

Люциус опустил голову, не ответив.

– Вижу, что не хотел бы! И я этого не хотел бы ни для себя, ни для вас с Абрахасом. Ты ведь сможешь это сделать? – в тоне отца вновь послышалась мольба. – Ведь Абрахаса больше нет, – говоря это, отец старался не смотреть на неподвижно лежавшего младшего сына. – Осталась лишь телесная оболочка. Это будет акт милосердия, а не убийство!

Абрахас-старший вдруг почувствовал смертельную усталость, словно все напряжение последних недель навалилось на него. Он протянул старшему сыну свою волшебную палочку:

– Я прошу, нет, я умоляю тебя совершить этот акт милосердия! Я не хочу следующие пятьдесят лет навещать то, что осталось от моего сына. Для него это будет лучше бессмысленного существования. Сделай это моей палочкой! – и пояснил, глядя в глаза сына. – Если возникнут проблемы с министерством, то я все возьму на себя. Я уже стар и не так нужен нашей семье, как ты! – он повернулся и, тяжело ступая, пошел к выходу. Перед тем как взяться за дверную ручку отец бросил прощальный взгляд на младшего сына. «Это просто оболочка!» – решительно напомнил он себе и быстро вышел, чтобы только не успеть передумать. Выйдя за дверь, он бессильно привалился спиной к стене и остался ждать…

Оставшись наедине с братом, Люциус повернулся к брату. Тот молча и неподвижно лежал. В голове Люциуса промелькнули воспоминания о том, каким брат был раньше: всегда дерзкая улыбка, уверенность скользит в каждом его движении. Это был отличный представитель семьи Малфоев, истинный наследник древнего рода. И вот сейчас перед Люциусом лежала лишь его пустая оболочка. Просьба отца была страшной, но Люциус признался себе, что не хотел бы такого существования ни для себя, ни для своих близких, особенно для Абрахаса, всегда такого уверенного и жизнерадостного. Боясь передумать, Люциус поднял руку с палочкой отца и приставил её к груди брата.

– Авада Кедавра! – заклинание прозвучала тихо и не сработало. В душе Люциуса царила жалость к брату, а для убийства была нужна ненависть. Люциус закрыл глаза и представил себе истязателя брата, но смутный образ ускользал от него и не давал сосредоточиться. И тогда Люциус ясно представил себе убийцу Лауры, застарелая ненависть волной поднялась в его душе и заклинание наконец сработало. Палочка была плотно прижата к телу брата, поэтому зеленой вспышки не было видно, лишь по обмякшему брату, Люциус понял, что теперь его любимый брат мертв по-настоящему.