Не стоит сейчас перегибать палку, придумывая какие-то действия, пусть все идет своим чередом, а там уже можно посмотреть, как действовать дальше. Тем более, все это действительно лишь догадки Ульяны, а от самой Алисы до сих пор не услышал ничего конкретного. А хотел бы услышать? Чтобы эта девушка сказала, что хочет быть рядом с ним? Нет, в Бездну все! Демонам на рога! И туда же все собственные эмоции, все равно они не имеют никакого значения. Без них можно прожить, в то время как без логики не получится.

– Эдвард? – Ольга Дмитриевна оставалось на своем месте, когда он вышел, – Рассказывай, что случилось, я по твоему лицу вижу, что что-то не так! – сказала она голосом обвинителя, и он только глубоко вздохнул, мысленно проклиная вожатую за ее неумение хоть что-то оставить без присутствия своего любопытного носа, пусть даже у нее и работа такая, следить за своими подопечными.

– Я вам уже сказал, что все хорошо, – кивнул Эдвард и натянул на лицо притворную улыбку, – Так лучше?

– Не паясничай, – отрезала вожатая, посерьезнев, и он сразу сбросил улыбку с лица, – Я же ведь действительно хочу помочь. Рассказывай, что у тебя произошло. Поссорился с кем-то?

– Ни с кем я не ссорился, – отрицательно покачал головой Эдвард, прислоняясь к косяку двери. Интересно, а вожатой можно доверять? Вряд ли будет сплетничать с остальными девушками из первого отряда, но доверить кому-то свои переживания… Такое себе позволял только с близкими друзьями, каких даже в лучшие времена с легкостью мог пересчитать по пальцам одной руки. А с другой стороны, чем бы боги не шутили, человек всегда будет в проигрыше, – Ольга Дмитриевна, скажите, я ведь был прав, когда спрашивал о вашей первой любви в подобном лагере?

– Эдвард, это ты сейчас вообще к чему, – вожатая сразу покраснела, но непонятно от чего, то ли от раздражения таким вопросом, то ли от смущения, – Такие вопросы не стоит задавать старшим…

– Вы просили откровенности от меня, так что, думаю, имею право просить у вас в ответ то же самое, – пожал плечами Эдвард, – Так да или нет?

– Да, – чуть промолчав, видимо, раздумывая, как на такой педагогический прием посмотрели бы местные светила коллективного детского воспитания, вожатая все же решилась на откровенный разговор, – В лагере, только тогда я еще была младше тебя. Глупой еще была, влюбилась сразу же, как только его увидала, – вот теперь действительно покраснела от смущения, на погруженную в воспоминания вожатую, сейчас саму больше похожую на маленькую девочку, делившуюся секретами, нельзя было смотреть без умиления, – а он еще был такой милый… Ой, ладно, тебе не следует брать с меня пример, – бросив взгляд на Эдварда, сразу же стушевалась, – Так зачем ты об этом спрашивал?

– Потому что не умею разбираться во всех этих сердечных глупостях, – он снова пожал плечами. Этот жест уже начинал входить в привычку, – Скажем так, если вам сказали, что не безразличен какому-то человеку, но ты еще сам не знаешь, как надо действовать в таких случаях… Ольга Дмитриевна! Я не понимаю и не могу понять все происходящее здесь, это какой-то дикий бред! – он сорвался, пытаясь выражать свои эмоции спокойно, но попытка их выразить другими словами приоткрыла отверстие в выстроенной им стене, через которую поток переживаний хлынул со всей силой, – Эта смена в лагере сводит меня с ума! Это всего не должно быть! А я здесь, и я чувствую, что девочки мне не безразличны! Понимаете?! А должны быть! И чем дольше я здесь нахожусь, тем хуже все вокруг становится! И вчера… – он чуть не прикусил язык, понимая, что почти ляпнул что-то лишнее, едва успев остановиться в последний момент.

– Так вот почему ты вчера пришел так поздно, – вожатая улыбнулась, ничуть не удивившись его эмоциональному всплеску, – Все-таки, не просто друзья, – поразительно, но теперь она никаких репрессий к нему, вроде как, и не собиралась применять, превратившись из страшного стража пионерского лагеря в такую же молодую девушку. Может быть, на несколько лет старше, но ничем принципиально не отличавшуюся, – Славяну я у тебя забрала, Мику ушла вместе с Леной… Все-таки Алиса! – она заулыбалась во всю природой допустимую ширину рта, – А ведь говорил мне, что просто друзья… Давай теперь прямо рассказывай, целовались?

– Ольга Дмитриевна! – теперь уже была очередь Эдварда вспыхнуть чуть ли не до самых корней волос, – Все совершенно не так, как вы думаете! Между нами ничего даже не было… Все гораздо сложнее… Потому я и хочу спросить у вас совета…

– И какого же совета ты хочешь спросить у вожатой? – Ольга Дмитриевна сделала серьезное лицо, но сама не выдержала и заулыбалась, – Давай, садись уже, что ты в самом деле, как не родной какой-то… – она указала на ступеньки крыльца и Эдвард быстро согласился с таким предложением, сев прямо на уже успевшие высохнуть на жарком солнце доски,.

– Ольга Дмитриевна, поймите… Я даже сам не знаю, что чувствую к Алисе… Получается, она рядом со мной с первого дня, и мне действительно нравится, когда она рядом, но… Я не могу позволить себе чего-то большего… понимаете?

– Нет, не понимаю, – вожатая покачала головой, окончательно отложив книгу и нагнувшись ближе к нему, положив руки на колени, – Уже половина лагеря галдит о том, что новенький все время с Алисой проводит, они чуть ли не встречаются, а сейчас ты мне говоришь, что не хочешь допускать ничего подобного. Почему?