Повернуться к ней лицом сейчас, равносильно позорному, поражению. Акира не должен этого делать. И так с трудом удается подавлять в себе желание, не послать все к черту и просто оставить девушку себе. Заслужил. Захотел. Забрал. Имеет право. И все же в воспаленном сознании пульсировало это проклятое ядовитое слово, которое заставляло нервы скручиваться плотными канатами, под холодной, бледной кожей. И это слово « Нельзя ».

Нельзя быть с ней.

Лучше сдохнуть, чем поменяет окончательное решение, отказаться от нее. Потому, что не намерен падать в это глубокую яму под названием — чувства. Не намерен пачкаться в этом дерьме, хотя уже успел в него влезть. Богиня столкнула его. Столкнула в пучину своих желаний. Ни его, а своих. Потому что Акира как послушный щенок ластиться к ее ногам стоит ей слегка почесать за ушком. И от этого осознания ему хочется заживо содрать с себя кожу, вышибить мозги и заменить все это на новое, чистое и не запятнанное мерзкой, липкой слабостью.

Дело было слишком деликатным. Акира решил, что на этот раз он сможет довериться Кенжи. Внутреннее чутье подсказывало, екай понимает его лучше чем созданный им шикигами. Об олухе Ятори и говорить не стоит. Он придурок и горазд лишь для войны, но это главное. И все же сейчас Кирихито искал иной вид компетенций. А точнее он искал понимания. Выносить осуждающие взгляды слуг, было бы последней ступенью унижения, а Кровавому Королю это ни к чему. А Кенжи из тех, кто никогда не посмеет взглянуть на него с упреком. Этот малый сумел внушить доверие. Потому, что никогда не задает тупых вопросов. Не донимает. Не упрекает. Не болтает много. А главное не осуждает. Кажется, слуга понимает его чувства.

— Что я должен сделать? — вот и теперь понимал, что ему предстоит ответственное дело.

— Отнеси ее в храм. — Акира сказал это не Кенжи, а в пустоту. Во мрак, в который так упорно вглядывался, пытаясь отыскать былую силу и решимость.

— Девушка проснется господин, если я возьму ее на руки. — Кенжи не заботил сон Нанами. Вовсе нет. Проснется и плевать. Но вот задумчивый и напряженный вид хозяина говорит… Нет. Не говорит. Кричит от том чтоб богиня осталась. И слуга пытается дать ему шанс, на еще пару минут, а может и часов счастья.

— Не проснется — а вот и ответ. Акире не нужна эта великодушно протянутая слугой соломинка. Уж лучше утопнет в буре своих внутренних терзаний и сожалений, но сделает то, что должен. Именно должен. А раз должен, значит сможет.

— Она отравлена?

— Нет, конечно. — спокойно, без эмоций, приглушенно — Просто спит. Я дал ей обычное снотворное.

Пока Нанами беспечно спала, спокойно посапывая, Акира, накинул на нее юкату. Все завязал, как мог, чтоб скрыть нагое тело. Сверху еще накинул и свою, для верности, что не один сантиметр ее тела не откроется глазам другого. Тем более слуге, достаточно и того, что он возьмет его собственность в свои ручищи.

В течении часа до прихода Кенжи, он прощался с ней. Причем так будто Нанами забрала старуха с косой, а не собственное упрямство и эгоизм. До дури было тяжело удержаться от соблазна остаться с ней. Акира знает стоит ему попросить и Нанами никуда не уйдет. Ведь во всем призналась. Оголила перед ним свою невинную душу. Но внутренний демон шептал, прямо на ухо, это проклятое слово « Нельзя ».

Все что у него осталось это лишь час. Проклятые 60 минут, в которых она полностью принадлежит ему. В которых он может не притворятся. Нанами не увидит слабости, ведь спит крепким, сладким сном. Акира крепко прижимал ее к своей измученной, истерзанной сомнениями и терзаниями груди. И сердце потихоньку догорало, превращаясь в черный пепел. Не хотел расставаться. Не хотел отпускать. Не хотел отдавать, вонючему лису, который сразу предложит ей свое плече, для утешения, а потом и всего себя, целиком. Не хотел, но должен. Иначе не может поступить, даже если сердце кровоточит от сжирающей заживо боли. Такой он еще не испытывал. Такой боли, еще не знал, до сегодняшнего дня.

— Господин. Останьтесь с девушкой — угрюмо сказал Кенжи — Не мучайте ни себя, ни ее.

— Нет, — твердо и окончательно. Разве Кирихито, когда-то, кого-то слушал? Разве такое существо родилось на свет? Разумеется, нет. Демон всегда поступал только так, как сам решил. Этот раз не станет исключением, даже если пойдет против самого себя.

— Она делает вас счастливым. — пытался пробить слуга его броню — Вам не должно быть дела до того, что подумают другие. Всем все равно. Поудивляются и перестанут. В конце концов, Кровавый Король может позволить себе все, что пожелает. Вы не должны ограничивать себя в желаниях.

— Все не так просто… Счастье это не обо мне. Полная чушь. Мой удел вечное одиночество. Сражения. Враги. Жестокость. — руки в карманах сжались в кулаки — Она не должна знать ничего из моего мира. Я не хочу чтоб она, это знала.

Оглушающее откровение.

Вовсе не эгоизм толкает отказаться от нее, а гребанное самопожертвование. Кирихито захотелось сплюнуть, от своей противной, чрезмерной заботы. Он вообще ни о ком не заботился, кроме себя. А сейчас готов наступить на собственную глотку, перекрыв кислород, лишь для того, чтоб Нанами жилось спокойно. Там где пахнет сакурой, а не кровью. Там где есть лис, который живет по человеческим правилам. Акира хорошо это запомнил.

— Господин... — неосторожно проронил удивленный слуга, буравя взглядом его мужественную, выпрямленную спину. Стало ясно, что Акира пытается уберечь ее от плохого. От грязи, в которую погружен с головой, целую вечность.

— Просто унеси ее. — ни нотка не дрогнула, лишь ладони и спина сильно вспотели. Но об этом кроме него, никто не узнает — Ты все неправильно понял, Кенжи. Я не сумасшедший, чтоб терять все, что нажил из-за девушки. Она меня не волнует. — вновь прячется под маской безразличия. Но слуга не глуп.