Андрей от удивления открыл рот. Вот этого он никак не ожидал.

 — Мне надо подумать, — пробормотал он.

 — Думай, мой хороший. Я всегда мечтала о сыне. О таком замечательном сыне как ты.

 И Татьяна Ивановна, поцеловав его в щеку, ушла по своим делам.

 Анечка появилась около восьми вечера. Уставший от посетителей Андрей дремал в обнимку с книгой. Она мышкой прошмыгнула в палату и тихонечко подошла к кровати. Он вздрогнул от прикосновения холодных рук к горячему лбу. Открыв глаза и убедившись, что шумной компании нет, он прошептал:

 — Обещай, что не будешь орать на меня и обвинять во всех смертных грехах.

 — Пусть мое молчание будет тебе немым укором, — улыбнулась она.

 Девочка села рядом с кроватью на маленькую табуреточку, которая служила подставкой для ног. Лицо друга находилось очень близко, она чувствовала его дыхание. От него пахло больницей и лекарствами. Анечка крепко сжала ладонь парня. Андрей повернулся к ней, виновато улыбаясь. Она кончиком пальчика тихонечко гладила его по щеке, по разбитому лбу, опухшему виску, разглядывая контуры лица. Он закрыл глаза и млел от удовольствия, такой беззащитный и милый. Она чуть поддалась вперед. Игриво потерлась кончиком носа о его губы.

 — Твой папа оторвет мне башку.

 — Ну и пусть.

 Он обнял ее, и их губы встретились.

 Украшенная яркими огнями, гирляндами, флажками, елками и другой праздничной мишурой, столица искрилась и сияла в предновогодней суете. Как это часто бывало в последние годы, в Москве перед праздниками наступила весенняя оттепель. Под ногами чавкали лужи, оставляя на обуви белые разводы. Не замечая промокших ног, жители мегаполиса носились по магазинам, распродажам и рынкам, сметая с полок все, что можно выдать за подарок. Ближе к праздникам число граждан с огромными пакетами увеличилось многократно: люди килограммами закупали еду, литрами напитки. В метро все чаще появлялись девчонки и ребята с разноцветными коробками, мужчины с елками, женщины с шампанским и цветами.

 Анечка и Лана, охваченные новогодней паникой, объезжали магазин за магазином, ища что-то особенное для Андрея, родителей и друзей. И когда родителям были куплены всякие полезные полезности, а друзьям — безделушки, подарок для Андрея продолжал прятаться от глаз подружек. Девочки искали что-то особенное, неординарное. Они не знали, купят ли что-то одно на двоих или это будет два разных подарка, но он обязательно будет незабываемым. Переругавшись в ЦУМе и поцапавшись в ГУМе, они отправились в торговый центр на «Охотном ряду». Обойдя несколько этажей огромного подземного магазина и ничего не выбрав, Анечка затащила Лану в кафе на нижнем ярусе.

 — Слушай, Мальцева, а вдруг Михельсон не отпустит его на праздники! — жуя пиццу, предположила Лана.

 — Отпустит. Папа обещал поговорить с врачом. В конце концов, именно он платит за Андрюшкино лечение и отдельную палату. — Кружочек салями шлепнулся на столик, аппетитно подпрыгнул и свалился вниз. Анечка с досадой посмотрела на колбасу и отложила невкусную лепешку с растаявшим сыром.

 — Жалко, что Андрей не поедет с нами в Суздаль на Рождество. С ним было бы весело, — улыбалась Лана, хлюпая остатками «Кока-Колы».

 — Ага, — согласилась Анечка, грустно отпихивая салями подальше от столика: не хватало еще наступить на нее. — Но, знаешь, если врач не запретит, то в Суздаль он поедет, места-то оплачены. Все-таки к тому времени пройдет уже две недели с момента травмы, я думаю, в Суздале никому не придет в голову охотится на него.

 — А на него кто-то охотится?

 — Да. Если только это не мания преследования. Дело в том, что в лесу я видела того монстра, который загипнотизировал Андрюшку. Он же с другими мужиками отлично расправился, играючи, легко. А с этим стоит столбом и всё тут. И глаза у Андрея такие ненормальные были. А тот ему что-то говорит не по-нашему. Ну, как помнишь, впервые, когда Андрей заговорил на другом языке?

 — Ага, — с готовностью кивнула Ланка, забыв про «Колу».

 — А в больнице он мне рассказал, что Марфа Кузьминична и ее племянник оба превратились в монстров.

 — Да ты что?!

 — И Андрей еще говорил, что они хотели его убить.

 — Ну, это было понятно с самого начала! А то иначе, зачем бы мутузить его как Тузик грелку? Бедняжка, как же они его избили.

 — Да уж… Главное, что крестный все понял. Мы все так переживали. Особенно мама.

 — Анька, — лукаво глянула на подружку Лана, — а ты не переживала? Он ведь у тебя живет. Рассказывай, что у тебя с ним было.

 — Ничего.

 — Врешь!

 — Честно!

 — Даже не целовались?

 — Нет, — она густо покраснела.

 — Врешь! Я же вижу!

 — Не вру! Отстань! Тебе что за дело?

 — Рассказывай, Анька, рассказывай!

 — Отстань!

 — Мальцева! Я никому ничего не скажу! Целовалась с ним?

 — Один раз, — едва слышно промямлила она, пряча глаза.

 — Ну и как? Какие ощущения? — довольно улыбалась подружка.

 — Он…— Анечка мечтательно посмотрела на Лану. — Он такой уютный.