– Ну ты и придурок, Дик! – обиделся Красный Колпак.

– А что, ты уже начал надеяться, да?

– О, заткнись, – выдохнул Тодд, готовый броситься с кулаками на ржущего идиота.

– Не-е-ет, – не унимался Грейсон. – Ты мне сейчас расскажешь, как тебе такая мысль в голову пришла и как давно?

– Ты сам виноват, – Джейсон честно хотел выглядеть обиженным и оскорбленным, но грейсоновская фирменная улыбка до ушей обезоруживала и сбивала с настроя. Особенно если учесть все, что происходило с ними в последнее время. – Обнимаешься вечно, простил меня, по головке гладишь… что я мог подумать?

– Да мне тебя, кретина зеленого, жалко стало! – Дик вновь начал хохотать. – А ты-ы…

– Это все Дрейк меня надоумил, – начал оправдываться Тодд. – Прибью, паршивца. А ты, придурок, в следующий раз жалей меня по-нормальному, без своих дебильных замашек.

– Ну ты меня еще поучи, – фыркнул Грейсон, дергая его за руку так, чтобы Джейсон оказался рядом с ним на полу, и сгребая в объятия. – Балбес.

Он не сказал всего. Не сказал истинную причину того, почему ему было жалко Тодда.

Потому что кое-что из событий этой ночи Дик все-таки помнил.

Споткнувшись, Грейсон с размаху шлепнулся на кровать, найдя, правда, в себе силы развернуться и сесть.

– Джей! – требовательно протянул он, глядя на застывшего в дверях Тодда. – Иди… ик… сюда.

– Можно? – неуверенно спросил Джейсон.

Для пьяного у него было слишком серьезное выражение лица.

– Нет, – хохотнул Дик. – Я просто так… ик… тебя позвал.

Тодд сделал несколько не слишком твердых шагов, а затем бухнулся перед Грейсоном на колени, обнимая его ноги и пряча лицо.

– Прости, – выдавил он. – Прости, Птичка. Я мудак. Я такой конченый мудак…

– Джей, – почти трезвея, Дик сполз с кровати и схватил ладонями лицо Джейсона, не давая ему спрятаться еще раз. – Я не злюсь.

– Что же я натворил, братик, – хрипло выговорил Тодд, переходя на отчаянный пьяный крик. – Что я наделал?

По щекам Джейсона бежали слезы. Грейсон ладонью отер его лицо, но вовремя понял всю бесполезность этого действия, поэтому просто прижал Тодда к себе. К горлу подступил комок.

– Я не злюсь, – проговорил Дик, чувствуя в глазах предательскую влагу, чувствуя, как Джейсон вцепился в него и тихо воет, уже не пытаясь что-нибудь сказать. – Не злюсь, правда. Не злюсь.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник Альфред с бутылкой лучшего коньяка из винного погреба Уэйнов на подносе. Тактично промолчав, дворецкий поставил на опрокинутую, кажется самим Грейсоном, тумбочку напиток, два бокала и тарелку с закусками. Удалился Альфред все так же, молча, лишь бросив напоследок встревоженный взгляд.

– Дикки, – снова подал голос Джейсон. – Братишка…

– Я не злюсь, – повторил Дик, обнимая Тодда так, что ему практически трудно было дышать. – Больше не злюсь.

Боль никуда не исчезла. Алкоголь не затуманил ее, не притупил, как хотелось, а только разжег, растравил и пролился, обжигая края слишком свежих ран в душах обоих. Джейсон пытался избавиться от разъедающего изнутри чувства вины. Дик хотел бы стереть из памяти последние недели своей жизни.

Они сидели на полу, обнявшись и беззвучно плача из-за невозможности избавиться от преследующих их демонов.

Улыбаясь, Дик растрепал Джейсону волосы и несильно двинул в бок. И тут же предупредил:

– Только ты себе не надумай ничего!

– Иди ты, – Тодд двинул его в ответ. – Придурок.

– Сам такой! – не остался в долгу Грейсон.

Он потянулся, чтобы вывернуться из не слишком удобного положения. Рука оказалась под кроватью. И наткнулась на то, чего там совершенно точно не должно было быть.

– Это?.. – Джейсон вопросительно уставился на скомканный носовой платок, выуженный Диком.

– Маленький засранец, – воскликнул Грейсон, внезапно догадываясь о причинах такого странного утреннего пробуждения. – Ну ему-то мы что сделали?

Тодд только пожал плечами. Как и Дика, память его подводила.

Кажется, весь мир сговорился не дать Дэмиену уснуть. Если сначала с ума сводил только кашель, то теперь не давал покоя еще и противный насморк. Робин пачками изводил салфетки и носовые платки, закапывал нос какой-то дрянью, которую ему подсовывал Пенниуорт. Бесполезно. Проклятая болезнь угрожала загнать юного героя Готэма в могилу. Так, во всяком случае, думал сам Дэмиен.