Только ДОМП способен использовать мероприятие ради возможности вселить в сердца будущих правонарушителей страх и дать им ощутить возможное будущее. Страх, безнадежность и внезапное понижение температуры волной проходит по помещению. Пар от дыхания внезапно задрожавших людей концентрируется в низко стелящийся туман. Бледный Хагрид проводит их мимо нас и рассаживает по клеткам. Панорама в Большом Зале меняется на вид сцены сверху, и я перевожу взгляд на Дамблдора – интересно, каких зелий он наглотался, если его смогли на это уговорить.

– Испытание мужества заставляет каждого соперника сразиться не только друг с другом, но и с его собственным страхом. Все из вас начнут с десятифутовой линии. После сигнала, который будет раздаваться раз в минуту, в течение десяти секунд вы должны будете ступить на фут ближе, или вас дисквалифицируют. В любое время чемпион может выбрать – ступить на шаг вперед, и тогда остальные обязаны присоединиться к этому чемпиону в течение пятнадцати секунд, или вас дисквалифицируют – тогда вы вернетесь к стульям, где вы сейчас и сидите. Если черты в один фут достигнет более одного чемпиона, то участники останутся там, пока один не покинет черту, и оставшегося провозгласят чемпионом. Пожалуйста, сдайте ваши палочки и займите стартовую позицию.

Подошедший Хагрид собирает наши палочки. Они хотят усилить этим состояние беспомощности. Бокурт уже слегка дрожит. Гляжу в побелевшее лицо Седрика.

– Это как наш матч, только в этот раз нам не придется падать с большой высоты, да, дружище?

Его ответ лишен даже намека на юмор.

– Точно, просто прогулка по парку.

Десять футов от группы дементоров – можно чувствовать их кружение. Слышу, как Джеймс кричит Лили, как орет малыш-Гарри и, конечно, издевательский смех Волдеморта. В отличие от того, что было раньше, это не просто отсылка к голосам – в голове картинка. Безжалостно опускаю окклюментный барьер. Вместо страха испытываю гнев. Чего бояться этому дерьму позади меня? У скольких из них имеются воспоминания о собственной смерти?

В толпе продолжают перешептываться – в Большом Зале царит какой-то тревожный задор. Они хотят зрелища, а мы вшестером – пляшущие ради их удовольствия обезьяны.

Если бы я сам добровольно вызвался участвовать, то горько бы сейчас об этом пожалел. Оборачиваюсь посмотреть на Шляпу, оставшуюся на моем стуле.

Она напутствует:

– Это несколько слишком даже по моим стандартам. Не давай им пощады, ЭйчДжей.

По крайней мере, вот и нашлось объяснение медитации Флёр и Эйми. Манос с Крамом, очевидно, знакомы с основами окклюменцией, но после установки щитов я заметил, что Флёр кажется чуть порадостней. Её врожденная аура, похоже, реагирует на их присутствие и пытается её защитить. Если она тоже знает окклюменцию, то может стать опасной соперницей в этой задаче.

Конечно, можно было бы перейти в анимагическую форму и прохлаждаться тогда здесь весь день, но моя тайна стоит больше десяти очков этого соревнования. К тому же я уверен, что Флёр будет несколько расстроена, если узнает, что я – месье Вилорог. Что непременно приведет к весьма неприятной беседе.

Как только все из нас подходят к десятифутовой линии, ответственные сходят со сцены, и звучит сигнал, оглашая начало нашего соревнования на силу воли. Седрик слева, на первой позиции. Я на четвертой позиции, слева от меня Афина Манос, а справа – Флёр. Неужели нас ждут безмолвные десять минут?

– Знаешь, Поттер, я слышала, ты столкнулся лицом к лицу с дюжиной этих штучек? Кое-кто из твоих одноклассников сказал, что ты довольно сильно реагируешь на этих существ, – начинает Манос. Должно быть, уровень её окклюменции выше среднего, если она начинает с того, что сбивает людей с толку.

– Да, но эти заперты в клетках, а у меня проблемы только тогда, когда стая побольше этой. Здесь, правда, приходится сражаться ещё и с аурой Флёр.

Гречанка отвечает:

– Да, меня интересовало, что в таком случае произойдет.

– Это естественный механизм защиты. Жалуйся сколько тебе угодно, Афина, – шипит в ответ Флёр.

– Я не жалуюсь, просто обращаю внимание, что твоя аура стимулирует окружающих нас мужчин.

– Прошу вас, леди. Неужели нельзя подружелюбнее? Если Флёр не в состоянии находиться со мной рядом, не теряя контроль, то есть ли смысл спорить? – Флёр фыркает, в этот момент раздается сигнал, и мы ступаем на девятифутовую отметину.

– Ну что, кого здесь обучали ментальным искусствам? Я слышала, что в Дурмштранге учат продвинутой медитации, – интересуется Эйми с первой линии.

– Мне говорили, что я тупоголовый – это считается? – отвечает Седрик, пытаясь бороться против страха с помощью смеха.

– К сожалению, нет, – сухо бросает Эйми. Её голос немного дрожит.

– Если это следует знать, то я знаю, – рубит Крам со своего места в конце. – Я продержусь дольше вас всех.

Не могу промолчать:

– Ну, если твой страх – боязнь проиграть, Крам, ты ведь должен был уже к нему привыкнуть. Приход к финишу следом за кем-то наверняка послужил неплохой практикой.