– А с чего такая щедрость? – Сергей перевел взгляд на девушку, которая все это время стояла сзади, прижавшись к стенке магазинчика. – А, ну тут и к гадалке не ходи.

Юноша молящим взглядом буравил брата.

– Ты же понимаешь, – голос его был снижен до шёпота, чтобы девица его не услышала, – В последний раз.

– А вот врать не надо! – старший Орлов также снизил тон, ибо гордячка могла сама продинамить мальчика. – Мне ли не знать, какой ты ловелас. Хотя это у нас семейное, но ты особенно выделяешься. Даже слишком. Не пора к врачу сходить?

Смех Сергея прервал несильный удар в живот.

– Ну, так че хочешь, а то я передумаю.

– Веди свою речь культурно, хорошо? Хотя бы попытайся. И с отцом обязательно по возвращению поговори, – Сергей серьезно посмотрел на младшего брата, похлопав по плечу и пожелав «удачи, хотя она тебе не нужна», поспешил сесть на ближайший автобус.

– Ты – мой герой. Придется наградить тебя вдвое… – девушка, приблизилась и развязно обняла юношу. Благо не было никаких вопросов о незнакомом помощнике, хотя после их трогательных братских объятий она долго задумчиво смотрела убежавшему Сержу вслед.

– Все для тебя, Снежаночка, – облизнувшись, Миша поплелся за ней, зная, что ему обеспечена прекрасная ночь.

В приподнятом настроении Мишка бежал домой после такой удачной ночи. В столице вовсю был день, парень понимал, что ему достанется от матери – Ирины Витальевны Орловой, которая не единожды уже устраивала сынуле головомойки. Однако его это не сильно-то и волновало – он был горд собой. Пробежав на красный сигнал светофора на перекрестке перед домом, Миша помчался к подъезду, но по дороге его остановила чья-то тяжелая и сильная рука.

– Осторожнее… – возмущенно сказал Миша, но тут же закрыл рот. Его остановил пожилой мужчина, сурово смотрящий на него зелеными пронзительными глазами.

– Прости, пап… – Миша опустил голову. – Серега говорил, что ты хотел со мной поговорить… Прости, что не позвонил. Я сказал ему, чтобы он сказал, что я…

Но вместо ожидаемого и естественного выговора Николай Тимофеевич саркастически улыбнулся.

– Ох, сын, ты опять в своём репертуаре. Романы крутишь направо и налево и в истории попадаешь… Хотя что там, в моём репертуаре, весь в меня… Когда я был в твоём возрасте, я имею в виду, – поспешно поправился отец, – есть у меня к тебе разговор… Ты, надеюсь, сейчас ни на какое свидание не торопишься?

– Да нет. А что случилось? – Миша, устыдившись, посмотрел на отца.

– Что ж, сын… Серьёзные разговоры, правду сказать, на бегу не совершаются, но ведь не на бегу тебя ещё застань, да и не интересно это тебе, не касается – сколько ни говори, что когда коснётся, как бы поздно не было. А времена сейчас настают смутные, непростые. Если что-то случится… в моём кабинете в первой тумбочке шкафа лежат документы, справки и всё нужное. И ещё кое-что. Но надеюсь, до этого не дойдёт…

– Пап, ты о чем?

– Ни о чём, Миш, если что-то случится – поймёшь, если нет – и не пригодится. Просто напоминаю, чтобы был осторожнее. А то всякие люди на свете есть… Ну, кое-что ты об этом уже знаешь. Опять с «Рыбой» поцапался, вижу?

Миша молча кивнул головой.

– Не связывался б ты с дураками. Есть же у тебя хорошие друзья, брал бы для жизни хорошие, полезные примеры Ну, ладно, иди. Ты спешил. И… – Николай Тимофеевич тихо сказал. – Мама сегодня в хорошем настроении, может, и не попадёт тебе сильно. Ей заказ на картину пришел. Сам автор принес. Давненько я ее не видел…

– Полагаешь? – уточнил Миша.

– Ну, сильно на это не рассчитывай, мама у нас загадочная, никогда не предсказуемая, наверное, потому я на ней и женился. Смотри, говори с ней аккуратно, слова выбирай …

– А ты куда? Воскресенье же, – Миша остановил отца. Зеленые глаза мужчины блеснули.

– Да я скоро вернусь. Пока, сын.

Улыбнувшись на прощание отцу, Миша подошел к подъезду многоэтажки, где заметил два женских силуэта на выходе из подъезда. В шедшей чуть впереди невысокой женщине средних лет с умиротворённой улыбкой он узнал свою мать.

Мадам Орлова отличалась строгостью характера и распространяла тоталитарные меры на всех членов семьи. Возможно, по этой причине её брак процветал более двадцати лет. Ирина Витальевна Орлова была доктором филологических наук, и какое-то время преподавала на кафедре литературно-художественной критики и публицистики. Можно сказать, именно потому, что мать была так строга и тактична в воспитании, младший сын стал выбиваться из-под контроля. Если старший отпрыск отличался изворотливостью и хитростью – при матери он ни слова не упоминал о ночных стычках, а лишь обсуждал с отцом политику и некоторые философские вопросы, в которые Миша не вникал, то младшему чаду хотелось бунтовать и не хотелось взрослеть.