– Тогда Вы понимаете, что эта ссора скажется больше на Нарнии, нежели на нашей империи? – с нажимом произнес лорд Доган. Еще бы Эдмунд не понимал! – Сами подумайте, стоит ли такая «мелочь», как люди с Одиноких островов, вражды с Тархистаном?

– Для нас нет различий между населением континента и архипелага, - Эдмунд с отчаянием отпустил последнюю возможность пойти на попятный, которую ему все же великодушно предоставили. Как же хотелось вильнуть хвостом и уйти в сторону, но он не мог, не имел права этого сделать! Отказаться от борьбы равно что сдать Тархистану Одинокие острова и позволить там хозяйничать, а там и до остальной Нарнии недалеко.

– То есть Вы не боитесь последствий вражды наших стран? – мрачно спросил посол. Рабадаш чуть оскалился. Судя по всему, его перспектива войны с Нарнией только радовала. От темного огня, промелькнувшего в глазах южного принца, Эдмунд рассвирепел. Нет, он так просто этот рубеж не сдаст! Аслан не зря возвел его на трон, он будет бороться до конца! Эта холодная злость придала ему сил. Мальчик посмотрел мужчине прямо в глаза и произнес, чеканя каждое слово:

– А Вы последствий не боитесь?

Тархистанец даже опешил от такого поворота. Откровенного вызова, гордого и уверенного, он точно не ожидал. Даже опыт не помог ему скрыть удивления, а про царевича и говорить не приходилось. Рабадаш заморгал, а Эдмунд продолжил холодно и гордо:

– Сто лет Вы сидели в тени и боялись шевельнуться, чтобы не привлечь внимание Джадис. Целый век Вы не смели покуситься на Нарнию, испытывая перед ней страх, а что теперь? Белая Колдунья убита, и убита нами. Откуда такая уверенность в том, что Тархистан превосходит нас в силе? Что Нарния не преподнесет очередной сюрприз?

Слова вырвались так ловко и складно, что никто не усомнился в уверенности Эдмунда. Сам мальчик же находился в откровенном шоке от своей речи. По мере того, как все отходили от нее, внутри него поднималась настоящая паника. Хотя внешне он был по-прежнему спокоен и смотрел Догану прямо в глаза, в душе король выл от страха и волнения. Впору было рвать на себе волосы, да серебряный венец мешал. Какого черта он так неприкрыто блефует?! Так нагло и бессовестно врет? Какие еще сюрпризы?! Единственным «сюрпризом» Нарнии, что помог одолеть Колдунью, был Аслан, но это явно не то оружие, что можно использовать по щелку пальцев! Не факт, что Великий Лев вообще придет на выручку. Других козырей у победителей Джадис не было ни в рукаве, ни в других элементах одеяний. Какая явная и восхитительная в своем нахальстве ложь! Эдмунд поставил на карту практически все, пошел ва-банк, бросая противнику чуть ли не открытый вызов, но был ли у него другой выход? Мальчик не знал, но сделал мгновенный ход в разыгрываемой шахматной партии. Если до сих пор угрожал только Тархистан, то теперь и Нарния припугивала противника последствиями войны и намекала: эта вражда будет стоить южанам дорого независимо от результата. У королей было неоспоримое преимущество – победа над Джадис, которая держала в страхе всех соседей волшебного края. Им удалось одолеть столь могущественного врага, и Тархистан не мог точно знать, на что еще способны нарнийские правители, какие еще тайны скрывают. Только вот станет ли эта неуверенность достаточным поводом для того, чтобы временно разойтись с миром?

– Мы продолжим этот разговор завтра, если Вам так будет угодно, Ваше Величество. Завтра и урегулируем вопрос касательно Одиноких островов, - произнес медленно посол. Эдмунд кивнул, не в силах бороться с сухостью в горле. Рабадаш явно не хотел уходить, но повиновался товарищу, подарив королю долгий, непримиримый взгляд. Когда за ними закрылась дверь, мальчика хватило только на судорожный, тихий выдох.

Когда шок спал, его начало трясти от пережитого напряжения. Плечи содрогались словно от рыданий. Это заметил Питер, к которому Эдмунд в первую очередь и направился, чтобы отчитаться. И плевать на опасность заражения, не до того сейчас. Старший брат, презрев все указания лекарей, встретил младшего короля у самых дверей, взволнованным и бледным. Сьюзен, которой не хватило на большее, чем удержать государя в пределах комнаты, испуганно уставилась на мальчика, который тихо зашел в покои и притворил за собой дверь.

– Ну что? Что там? – воскликнул государь. Эдмунд сглотнул и честно ответил:

– Я то ли всех нас погубил, то ли спас. Не знаю точно.

Из такого объяснения, разумеется, никто ничего не понял. Пришлось разжевывать все в подробностях. По ходу рассказа мальчика трясло все больше, и он не мог подавить эту нервную дрожь, которая пропадет, только когда Тархистан даст ответ относительно Одиноких островов. Чувство неизвестности терзало душу, невероятно выматывало. Эдмунд не мог предположить, что сделают послы, что натворил он в отчаянии и панике. Зато мудрейшая Сьюзен сразу сделала прогноз.

– Теперь они точно нападут! – всплеснула она руками. – Вот клянусь, войны не миновать!

– Сью, не надо паниковать раньше времени, - оборвал ее Питер и положил брату на плечо широкую, теплую ладонь. – Ты молодец, Эд.

– Да какой там… – буркнул мальчик хрипло, не отрывая глаз от пола. Верховный король сжал пальцы, впиваясь в худое плечо, и твердо произнес:

– Что бы ни произошло завтра, ты сделал все, что мог, чтобы предотвратить эту войну. И я никогда этого не забуду.

На фоне Сьюзен тихо ворчала, что если бы Тархистан больше уважал женщин, то этого конфликта бы не произошло. Во-первых, благодаря ее дипломатическим навыкам, которые явно получше эдмундовских, а во-вторых, мужчины вечно решают вопросы оружием, а не миром и компромиссом. Эдмунд честно попытался представить, какой можно было найти компромисс. Торговать людьми, но понемножку? Запрещать рабовладение, но не до конца – по праздникам, так и быть, позволительно прикупить парочку слуг? Наверное, он безнадежный дипломат, раз не видит столь «очевидного» мирного решения! Ну и ладно, ну и пусть… Сказанного уже не воротишь.

Чтобы хоть как-то сбавить напряжение, Эдмунд спросил, что же делать с Онуром. То, что парень столько времени молчал и скрывал правду, конечно, усугубляло его вину. Однако во многом ли виноват матрос родом с островов, который остался без поддержки с материка, в одиночестве против могущественной империи, перед которым стоял выбор – идти в рабы или в команду? Ответ был очевиден. Даже младший нарнийский король не знал, как бы поступил. Конечно, гораздо благородней было бы пойти в рабы, но не присоединяться к гонителям. Питер бы, наверное, так и сделал. Эдмунд же, чуть подумав, пришел к выводу, что окажись он в такой ситуации, пошел бы в моряки – а там бы придумал, как освободить пленников.