Это выгодное место она успела занять как раз вовремя, потому что Дэна тут же окружили остальные студентки, с которыми он перекидывался веселыми репликами. Девушки хихикали и щебетали без умолку.

Лия вновь была поражена чудесному превращению. После выхода из магазина и до того, как плюхнуться на эту лавочку, он хмуро молчал и смотрел на неё как на пустое место, видимо, обидевшись за обвинение в беспомощности. В такие минуты домработница боялась что-то пикнуть ему поперёк, чтобы не вызвать на себя гнев или лавину насмешек. Сейчас же этот совершенно непредсказуемый тип лучился обаянием и дал бы фору рыжему управляющему. Под предлогом более детального проникновения в образ он с легкостью вызнал имя натурщицы и даже обзавелся пачкой сигарет, на которой «воробушек» старательно накорябала номер своего мобильного телефона, который, к слову, Дэн и не спрашивал.

Пару минут Ривенхарт сидел неподвижно, пристально изучая свою модель. Он по-птичьи наклонил голову к плечу, слегка прищурился и, держа карандаш в вытянутой руке, быстро прикинул для себя пропорции лица девушки. За тем, что происходило потом, Лия следила, затаив дыхание и боясь даже моргнуть, чтобы ничего не пропустить — карандаш художника буквально летал по бумаге.

Несколько скупых, лаконичных линий — и на листе появился контур лица: острый подбородок, высокие скулы, вздёрнутый носик. Тут же из-под кончика карандаша появились большие удивлённые глаза. Лёгкие, небрежные штрихи волшебным образом превратились в пушистые волосы, а прихотливой формы пятно — в свитер крупной вязки с широким воротником. Напоследок Дэн добавил пару мелких деталей, довольно улыбнулся, поставил в нижнем углу замысловатую подпись, вырвал лист из альбома и вручил его «воробушку». Весь набросок не занял и двадцати минут.

Девушка потрясённо ахнула: несмотря на кажущуюся небрежность рисунка, сходство было поразительным. Этот портретист не срисовывал черты лица модели, а как будто видел её насквозь и переносил на бумагу самыми простыми средствами что-то глубинное, недоступное обычному взгляду.

— Господин художник, нарисуйте и меня тоже! И меня! — стали наперебой требовать остальные студентки, едва увидев результат творчества…

Хозяин художественного салона, находясь в прекрасном расположении духа, любовно поливал цветы у себя в кабинете, окна которого выходили на улицу. Заслышав гомон голосов сквозь приоткрытую створку, лысый полноватый мужчина распахнул её шире и выглянул наружу, чудом не опрокинув солидным пивным животом горшок с цветущей фиалкой.

Внизу царило несвойственное буднему дню оживление. Странное скопление людей определенно напоминало очередь. Мужчина надел очки в изящной золотой оправе и, присмотревшись повнимательнее, едва не выпал из окна. Разумеется, как человек, имеющий непосредственное отношение к торговле искусством, он сразу узнал этот гордый профиль. На лавочке, прямо напротив входа в его салон, вполоборота сидел… неуловимый Дэниел Ривенхарт — один из самых модных, обсуждаемых и высокооплачиваемых художников, и рисовал прохожих, словно рядовой студент художественной школы.

Спешно вытерев платком вспотевшую от шока лысину, хозяин галереи ринулся вниз с намерением срочно перекупить работы у несведущей публики, и по пути уже подсчитывал в уме потенциальную прибыль. Выскочив на улицу, он набросился на разглядывающую свой портрет девушку-«воробушка», как коршун на добычу.

— Деточка, сколько вы заплатили за этот рисунок? — дрожащим от возбуждения голосом поинтересовался он.

— Два евро, — радостно похвасталась она, а хозяин галереи едва не слёг на брусчатку с инфарктом. — Это нам как первым клиентам… в качестве рекламной акции. Мне и девчонкам. Правда красота? А сейчас уже дорого — шестьдесят.

— Шестьдесят? Дорого? — просипел лысый, хватаясь одной рукой за сердце, а другой за столб, чтобы не упасть.

— Продайте мне его, милая девушка. Я готов прямо сейчас дать вам за него… сто, — возбужденно выговорил он, протягивая трясущуюся руку к рисунку.

— Вот еще! И не подумаю, — чирикнул «воробушек», пряча лист за спину.

— Двести!

«Ненормальный какой-то», — подумала студентка и переместилась поближе к подружкам, которые тоже любовались на изумительно исполненные портреты.

— Триста! — прозвучало ей вслед.

Переживания хозяина галереи имели под собой серьёзные основания. До сей поры он наладил контакт только с управляющим Дэна Ривенхарта, который пару раз привозил на реализацию за довольно приличный процент несколько его рисунков, стоимостью от десяти до двенадцати тысяч евро каждый. Обычно они не висели в галерее и дня, а почти сразу же раскупались после помещения информации на сайте для коллекционеров.

Сдаваться просто так торговец искусством не собирался. Он подобрался поближе к стайке девушек и принялся вкрадчиво уговаривать их продать ему заветные листочки, предлагал за каждый уже по тысяче евро, мотивируя это тем, что за такие деньги можно нарисовать себе у сидящего неподалеку растерянного студента с мольбертом целое портфолио.

— А зачем вам? — решилась спросить круглолицая курносая блондинка, которая, как и подружка, ни за какие коврижки не согласилась бы расстаться с приобретенным шедевром.

— Я так люблю живопись, — простонал толстяк и поправил запотевшие очки.

— Так встаньте в очередь. Пусть вас тоже нарисуют, раз уж вам так хочется, — посоветовали ему студентки.

Они переглядывались и с опаской косились на странного субъекта: лихорадочно блестящими глазами, общим нервным возбуждением и довольно странными поступками, он подозрительно напоминал маньяка, поэтому девушки решили дольше тут не задерживаться и побежали прочь.