– Если я говорю, убирать свою задницу, ты берешь и убираешь ее! Ты поняла меня?!

– Если бы я убрала свою задницу, тебя бы цапнула ходячая! – шепчет она ему в ответ зло, чувствуя, как шум в ушах только усиливается. – И я не буду убирать свою задницу просто потому, что ты этого хочешь! А только потому, что это необходимо, и никак иначе! Я думала, что ты воспринимаешь меня серьезно, Диксон. Думала, что ты позвал меня с собой, потому что понял, какая я. А ты не понял! Ты ни хрена не понял! Даже тогда с грузовиком. Ты послушал Селену. С Мишонн было все иначе!

– И с Рейвеном тоже, а? С ним, наверняка, тоже, готов поспорить!

– И с ним тоже. Потому что он готов держать меня спина к спине, а не прятать за себя!

– Спина к спине? Скорее, держать тебя на спине!

– Фу! Пошел ты! Не понимаешь! Ни черта не понимаешь! Я не такая, как прежде. Я не та девочка, которая бежала с тобой из тюрьмы. Я изменилась, а ты так и не понял! Готова поспорить, что Рика ты бы так не отталкивал и уж тем более, не запихивал куда-нибудь, чтобы отвести от него ходячих.

– Рик – мужик, и у него не может быть… быть… в общем, ты поняла!

– А Мишонн? Мишонн ты бы тоже бросил туда, на террасу? – не унимается она. Хотя ей определенно надо уже заткнуться. Каждое слово для нее сейчас как гвоздь, который она вбивает в свою голову. Отчего боль только разрастается.

– Вряд ли! – шипит Бэт.
– Потому что для тебя она другая! Но и я теперь тоже. Я другая! Но ты взял меня с собой не поэтому. Ты взял потому, что понимал, что я все равно пойду! А так… так ты сможешь держать меня при себе. Открой глаза, Диксон! Я не девочка больше! Я уже не та, что была. И никогда уже не буду!

– Вот именно! – шипит Дэрил ей в ответ, и Бэт теряется, не зная, что ему ответить.

Вот именно? Это что значит, Диксон?

Впервые он ставит ее в тупик. Впервые она теряется под его разъяренным взглядом, полного какого-то странного огня. И умолкает.

Некоторое время они смотрят друг на друга, тяжело дыша, и молчат. В голове у Бэт просто стучат в барабаны, причем, в каком-то дьявольском ритме. Она отворачивается от него и уходит в гостиную, где пытается найти в глубинах рюкзака баночку с обезболивающим. Руки трясутся, потому баночка выскальзывает из рук и куда-то укатывается под диван. Она быстро опускается на колени, протягивает руку под диван и пробует нащупать пузырек. Но пальцы натыкаются на что-то другое, и она вытаскивает пыльную фотографию.

Фото сделано на Полароид. Король и королева бала. Молодые, задорные, красивые. Они обнимаются. Она целует его в щеку, придерживая корону одной рукой. Он крепко прижимает ее к себе и улыбается в объектив.

Бэт видела фотографии на стене. Они потом поступят в колледж. Но останутся вместе. Потому что последняя фотография на стене – свадебная. Где они так и светятся от счастья, не подозревая, что скоро наступит конец света.

Кто из них первый умрет? Кто из них первый умрет, решив спасти другого любой ценой? Просто потому что будет считать себя обязанным это сделать. Потому что так велит ему сердце…

***

Он слышит, как она что-то роняет в гостиной. Пузырек с таблетками. Очень похоже по звуку. Борется с собой, чтобы не броситься ей на помощь. И все же удерживается от этого. Плечо болит от удара этим игрушечным арбалетом. Он вспоминает, как она вломила ему недавно, и не может удержаться от улыбки.

Хорошо, что она невысокая. Иначе прилетело бы в голову. И точно к херам потерялся бы…

Хотя разве не потерялся он сегодня? Когда увидел, что им ни за каким хером не выбраться с той улочки у моста. Тем более, с ее… в ее состоянии. Когда они все ринутся именно на нее, на запах ее крови. Чтобы рвать ее плоть и вгрызаться зубами в ее тело…

Это какое-то долбанное сумасшествие. Как тогда, когда они только-только выбрались из тюрьмы. Когда он боялся каждого ходячего, потому что все ждал, что вот-вот Бэт Грин отдаст концы в какой-нибудь неожиданной атаке. А потом увидел, что она сама может спасти себя.

Она всегда себя сама спасала. Даже в Александрии. Когда этот мудак Эванс наставил на нее пистолет.

Она сама себя спасла. Быть может, Рейвен не позволил им обратиться, но он точно знает, что Эванс скопытился от удара ножа Бэт.

Дэрилу не нравится тишина в гостиной, и он идет глянуть, все ли с ней в порядке, предварительно проверив в окно, что там на улице.

Просто потому что ему необходимо понимать, что с ней все в порядке. Охренительно необходимо.

Бэт сидит на ковре, прислонившись к дивану спиной, и держит в руках какое-то фото. Он смотрит на бледность ее лица, на морщинки на лбу, на побелевшие костяшки пальцев, настолько сильно она сжимает фотку.

– Голова? – спрашивает он коротко, и получает кивок в ответ.