Дэрил не читает дальше. Не потому, что эта чужая жизнь, в которую он так неосмотрительно заглянул. Потому, что понимать, что принцесса, которая когда-то так радовалась жизни, несколько лет назад… Он не хочет думать об этом даже. Просто вырывает первые исписанные страницы аккуратно, вытирает обложку от пыли полой рубашки, а потом кладет этот дневник в рюкзак Бэт, который валяется возле дивана.

Она тоже когда-то что-то писала в своей маленькой книжке. Может, сумеет сейчас написать то, что не может рассказать никому. Выпустит демонов, которые где-то сидят глубоко внутри. Куда ему нет хода…

– Дэрил…

Он замирает с рюкзаком в руке, словно вор, пойманный на месте преступления. Кидает быстрый взгляд на Бэт, боясь встретиться с осуждением в ее глазах. Но ее глаза закрыты. Она спит. Неспокойным сном, понимает он, опуская рюкзак на пол. Ее губы искривлены, словно она вот-вот заплачет. Пальцы сжимают крепко одеяло.

– Нет! Нет!
– вдруг выкрикивает Бэт резко и отрывисто. Слишком громко в том положении, в котором они оказались, будучи запертыми ходячими. – Я…! Нет…! Нет!

– Бэт, - он присаживается на край дивана и торопится разбудить ее. Потому что видит, как ей плохо и больно сейчас, как выгибается ее тело на диване, а пальцы комкают одеяло. – Бэт, тихо… тихо… просыпайся…

Дэрил трясет ее за плечо. Сначала легко, потом сильнее, когда она не реагирует на это касание, а только кривит губы. Она не сразу открывает глаза, но когда это делает, у Дэрила сжимается сердце от того, что он видит в них. Ужас. Просто животный ужас. Боль. Отчаянье.

Охренеть, Бэт… Бэт…

Дэрил в последний момент замечает, как ее пальцы сжимаются на рукоятке ножа, и успевает сжать с силой ее запястье до того, как она замахнется и вонзит лезвие в него.

– О Господи, Дэрил, это ты, - потрясенно говорит Бэт, когда глухой звук упавшего в ковер ножа и боль в запястье приводят ее в чувство. Смотрит на него, широко открыв глаза и тяжело дыша. Он понимает, что делает ей больно, и тут же отпускает ее руку. И как только он разжимает пальцы, она вдруг бросается ему на шею.

Она горячая. Она охреннено горячая.

Как и ее слезы, которые заливают сейчас его шею, в которую Бэт уткнулась лицом. А еще она вся мокрая от пота, и ее колотит, словно от приступа лихорадки. Так колотит, что он еле удерживает ее в своих руках.

– Эти пальцы… эти пальцы, Дэрил, - шепчет Бэт ему в шею, и от ощущения ее дыхания на его коже теперь начинает колотить и его. Он только сильнее прижимает ее к себе, обхватывает крепко руками, как хотел когда-то давно.

Твою мать, какая она горячая… какие мягкие у нее волосы… как сладко пахнет от ее кожи…

Твою мать, ты просто мудак, Диксон! Только ты можешь хотеть тра… хотеть, когда она рыдает после кошмара в твоих руках… Ты просто долбанный мудак…

– Почему на тебе ее пальцы? – он пытается изо всех сил вникнуть в то, что Бэт говорит сейчас, чтобы отвлечься от того, какая у нее горячая кожа. И что у нее соскользнула бретелька топика с плеча, и он видит в съехавшем набок вороте рубашки ее правую грудь, чуть прикрытую светлым хлопковым лифчиком.

– Почему эти пальцы? – спрашивает Бэт, а потом вдруг выпрямляется в его руках и, глядя на него своими широко распахнутыми глазами, выбивает из него в который раз дух своим вопросом. – Почему ты не искал меня? Он сказал, что ты меня не ищешь…

– Кто сказал, Бэт?

– Горман… нет, это был Джеральд… Джерри, - с явной болью в голосе шепчет она имя.

Только недавно ему было жарко. А сейчас в каждый кусочек его тела вползает ледяной холод.

Спроси ее. Спроси ее сейчас, когда она не совсем проснулась, судя по туману в ее глазах. Спроси ее, что этот говнюк с именем мышонка из долбанного мульта, сделал ей. Спроси ее!

А потом Дэрил понимает, что все. Дымка, которая затягивала ее глаза, испаряется в одно мгновение. Слезы застывают в глазах, а лицо становится холодно-спокойным. Она вдруг упирается рукой в его грудь, кладет ладонь прямо туда, где сейчас бешено колотится его сердце.

– Я искал тебя, - говорит Дэрил, понимая, что она сейчас оттолкнет его от себя, и ему придется выпустить ее из рук. – Я искал тебя…

– Вы пришли в Грэйди за Кэрол. Вы все. Только за ней. Потому что она боец. Она важна. Я была лишь придатком.