Но это только к лучшему. Воспоминаний с собой она не забирает отсюда. Ни хороших, ни плохих…

– Ты мало ела сегодня. Давай я что-нибудь приготовлю, - предлагает Мэгги, проходя мимо нее к холодильнику и по пути ласково проводя по ее плечу. Правда, несмело. Словно боится, что Бэт ее оттолкнет.

– Не надо ничего готовить, - отказывается в ответ Бэт.
– Крекеров и холодного чая будет достаточно. Спасибо.

Ей надо привыкать есть мало. Как раньше. Чтобы голодный желудок не мешал работе мысли. Но Мэгги считает по-другому. Делает ей все же на скорую руку что-то наподобие сандвичей – ломоть холодного мяса, один кусок хлеба из экономии, салатный лист и помидор, которые вырастила сама в теплице на заднем дворе. Бэт смотрит на эти сандвичи и думает о том, насколько здесь налажен теперь быт у сестры.

Она в безопасности. Под крышей. Ей будет тепло в любую погоду, даже зимой. У нее есть всегда пропитание, ради которого не надо рисковать жизнью каждый день. Она никогда не будет голодна. У нее даже собственный огородик.

Вот бы папа удивился, узнав про это. Их Мэгги, и возится в земле!

– Что это? – указывает Бэт на запасы, стоящие ровными рядами на кухонном столе.

Что ты делаешь, Мэгс? У тебя маленький ребенок на руках. А я прекрасно знаю, что для того, чтобы ребенок сумел выжить в этом чертовом мире, он должен быть за стенами. И только так! Что ты делаешь?

– Проверяю запасы, - улыбается Мэгги уголками рта. То ли свет свечи виноват в этом, то ли этот блеск в ее глазах все-таки действительно слезы, которых она пролила немало за последний день, как слышала Бэт.

Черт, с тех пор, как я вернулась, у нее не было ни одного спокойного дня! Зачем я вообще пришла сюда?! Ведь знала! Знала, черт возьми!

– Скоро зима. Надо понять, что есть, а что нужно достать. Или заготовить, - говорит Мэгги, а потом она осматривает Бэт с головы до ног и замечает, что та уже не в футболке и пижамных штанах, как была одета днем. Теперь на ней джинсы, футболка и джемпер, повязанный на поясе рукавами вперед. И тут же хмурится, щуря глаза.

– Почему ты так одета?

– Мне снова снился кошмар. Но я без ботинок, как видишь. Тебе не придется их снимать снова, когда я засну.

Они улыбаются друг другу через стол. Бэт с трудом сдерживается, чтобы не выдать себя и не опустить взгляд от глаз сестры. Потому что тоже лжет ей сейчас. В ответ на ложь сестры.

Ложь на ложь… или как говорил всегда папа, ложь всегда тянет на нитке другую ложь, как бусину. И чем ее больше, тем тяжелее бусы на шее человека.

– Прости меня, - вдруг произносит Мэгги глухо. – Прости, что не была в этой машине. Я должна была быть там.

– Нет, Мэгги. Я еще раз тебе повторю то, что сказала тогда… когда мы говорили наверху, помнишь? Ты бы погибла, пытаясь вытащить меня. И я уверена, что возможности унести меня от стада не было. Я многое передумала сегодня и вчера. И… я хочу верить, что это был единственный выход. Потому что иначе мы бы погибли обе. Ты и я. А так… мы обе живы.

Бэт слезает со стула и обходит стол, чтобы обнять сестру, которая приникает к ней с готовностью, пряча лицо у нее на плече. И Бэт чувствует, как немного отпускает внутри – ослабляются кольца, держащие в плену крепкой хваткой ее сердце. А потом добавляет тихо.

– И то же самое… то же самое я хочу, чтобы ты сказала Дэрилу. Хочу, чтобы он тоже это знал. Так было суждено. Чтобы мы выжили. Он и я… И только так мы могли выжить.

– Почему не ты? – настораживается сразу же Мэгги. Напрягается в ее руках и поднимает взгляд на нее лицо.

– Только не закрывайся от него сейчас, Бэт! Не стоит сейчас пугаться того, что ты сделала и вычеркивать его из своей жизни из опасения снова причинить вред. Что бы ни случилось между вами – Дэрил всегда простит тебе. Всегда поймет. Я не должна тебе говорить. Он просил не говорить. Но просто я думаю, что тебе нужно это знать сейчас…. Он… хотел, чтобы у вас был отдельный дом. Мы выбрали с ним дом для вас на новой улицы Александрии. Удивительный дом! Тебе понравится он. Из темного кирпича с белыми ставнями. Два этажа. Три спальни, большая кухня и гостиная. И качели на цепях позади домика… Он так хотел, чтобы у тебя было здесь только самое лучшее… Чтобы у тебя была здесь нормальная жизнь. С ним. Чтобы ты была счастлива. Чтобы у вас был ребенок. Он никогда не говорил этого… но он так любит тебя, Бэтти. Только не отвергай его сейчас… не надо… не закрывайся… прошу тебя.

Теперь настает очередь Бэт прятать заплаканное лицо в объятиях сестры. Услышанное снова разрывает ее сердце на сотни маленьких кусков. Понимать, насколько было близко то, о чем она начала мечтать в домике у озера, снова позволяя себе представлять возможное будущее. И что только она сама виновата, что этого уже никогда не будет. Никогда!

Она все испортила. Все испортила. И не только собственную жизнь. Если она позволит им всем шагнуть за ворота вместе с ней, она отнимет у них возможность иметь нормальную жизнь. Совсем как раньше. В безопасности. В достатке. Без голода и холода.

А еще она не может быть той самой причиной, которая расколет их семью на две половины. Потому что Рик никогда не оставит Сэм, а у той здесь останется отец и могилы мужа, сына и матери. У Кэрол же здесь единственная возможность ощутить снова все радости материнства. Потому что за воротами Том никогда не сможет выправиться, а здесь у него определенно есть шанс стать нормальным ребенком, не боящимся резких звуков и темноты.

Она не позволит семье разделиться. Только не из-за нее… Они всегда были вместе. Столько лет… столько испытаний… она просто не может этого позволить. Никогда. И не позволит.