Шрифт:
– Никто и не поймет – трогал ты ее или нет.
– Дело твое, Бен, - откликается его невидимый для Бэт собеседник. – Если об этом он пронюхает, то ты знаешь, чем все закончится…
– Не пронюхает.
– Тогда побыстрее. Потому что от Уоррентона идет целое стадо вонючих ублюдков. Хотелось бы свалить отсюда побыстрее.
– Десять минут. Дайте мне десять минут…, - сопит на ней ублюдок, тяжело дыша и еще раз больно сжимая грудь.
Их трое. Они сильные. А еще она не знает, что стало с Морганом. Черт, что с ним? Если они его убили… если они его убили… ее тут же охватывает отчаянье, потому что она понимает ясно одно. Если Морган мертв, то для нее тоже все кончено. Потому что упоминание имени Рика было всего лишь ловушкой. И скорее всего, они все мертвы. Давно мертвы. Как и Морган сейчас…
И к отчаянью примешивается ярость. Огненным вихрем распространяющаяся по венам. Требующая выхода, иначе этот огонь спалит ее дотла. Ублюдки! Чертовы ублюдки!
Она медленно касается своего виска, по которому течет кровь из ранки, и стонет, делая вид, что очнулась. А сама запускает пальцы дальше в волосы, надеясь, что ее стилет-карандаш не выпал, пока ее несли сюда. И ей не надо открывать глаза, чтобы увидеть свет вместо темноты, что сейчас стоит перед взглядом, едва она смыкает веки, притворяясь, что только-только приходит в себя. Потому что как только пальцы нащупывают металл, удерживающий косу в пучке, на этот раз она с полной готовностью проваливается во тьму, заботливо принимающую ее в свои объятия. И на этот раз она жаждет прихода этой темноты. Впервые уступая ей без сопротивления и страха.
– Я убила двоих. Бена заколола. Второго застрелила. Он дрался с Морганом и не заметил, что уже справилась с его товарищем. Как не заметил, что еще один товарищ убежал, бросив его одного, - продолжает Бэт рассказывать, стараясь изо всех сил не смотреть на Дэрила, идущего чуть поодаль за ее плечом. Но она чувствует его боль и его горечь. И вину. Она сейчас словно облаком окутывает Дэрила. И ее сложно не заметить и не ощутить.
– Моргана они тогда не убили. И это было их ошибкой. Просто бросили, привязав к ближайшему дереву. Им нужны были ходячие. Как можно больше ходячих поблизости. Живой человек – отличная приманка для вонючих ублюдков, как они тогда сказали Моргану. Он сумел достать из ботинка спрятанный там небольшой нож и разрезать веревки. А потом нашел меня…
– Когда ты узнала, что это были люди Гроуди? – спрашивает он хрипло. Его голос прерывается в конце вопроса. И ее сердце обрывается куда-то в живот при понимании, насколько ему больно слышать то, что она рассказывает сейчас.
– Когда услышала их возле Клифтона. И увидела знакомые повязки на их рукавах. Те, что поймали нас у Уоррентона, были без повязок. Потому я не сразу поняла, что это они. Только тогда, после Клифтона, когда увидела их так близко в третий раз. Я пыталась убить третьего. Того, что бежал, как перепуганный кролик по лесу. Морган не позволил. Отвел оружие, сказав, что раз он уже не угрожает нам, то нельзя отнимать жизнь. «Дай шанс этой трусливой твари Божьей!». Я дала. А потом мы с ним два дня прятались в церкви неподалеку от Уоррентона. Потому что в первую ночь слышали, как разъезжают по городку машины, и расстреливали ходячих. Они нас искали. И не нашли… Морган всегда был слишком жалостлив ко всем. И слишком верил людям.
Бэт останавливается на секунду и смотрит вдаль убегающего вперед асфальтовой лентой шоссе. Потом поворачивается к Дэрилу, который тоже замирает в паре шагов от нее и переступает с ноги на ногу, отводя взгляд в сторону.
– Вы никогда не задавали мне вопросов, - медленно произносит она.
– Каких?
– Тех, что придумали в тюрьме, помнишь? Три вопроса. Задашь?
– Ты готова ответить?
– Давай попробуем.
Дэрил кривится в ответ. Ему кажется это глупым, она ясно читает это по его взгляду. Но Бэт безумно хочется попробовать рассказать ему обо всем. Как сейчас рассказала о том, что произошло всего пару месяцев назад. Это оказалось больно. Но почему-то ей вдруг на какую-то долю секунды стало легче. Словно из камней, лежащих грядой на ее душе, отвалился сейчас от общей массы. Быть может, если она сумеет рассказать сама и остальное…?
– Сколько живых ты убила? – задает Дэрил вопрос, глядя пристально ей в глаза. Им обоим тяжело сейчас. Она ясно видит это в его взгляде. Что ему больно… Ему явно не по себе узнать ответ на этот вопрос. Как и ей признаваться. Озвучивать страшную для нее цифру.
– Двадцать, - осознание этого числа больно бьет Бэт, и даже на какое-то время перехватывает дыхание, а арбалет становится таким тяжелым за плечами. А потом замечает странную тень в его глазах. Она совсем мимолетна, но и этого было достаточно для Бэт.
Он явно удивлен этим числом. И если он просто удивлен, то остальные были бы шокированы, открой она им правду. Их маленькая и всегда мягкая Бэт. И двадцать человек. Может ли ей служить оправданием, что шестнадцать из них были редкостными ублюдками?
Поэтому она вскидывает подбородок резко и поджимает губы, хватаясь за злость, как за спасительный щит сейчас. Потому что даже представить, что он думает сейчас о ней, чертовски больно.
– Ты был бы двадцать первым, - бросает она зло. – Очко! Если бы мне удалось…
– Прекрати…
И Бэт прекращает. Просто разворачивается и идет дальше по дороге. Стараясь сдержать слезы, что так и норовят вырваться наружу, застряв противным комком где-то в горле сейчас. И слышит, как он тут же двигается следом. Потому что загрубевшие края длинных штанин его джинсов с еле уловимым уху шелестом скользят по асфальту. И тогда она улыбается сквозь слезы.
В этом весь Дэрил Диксон… Дэрил…
После они проходят в полном молчании еще полторы мили. Минуя три заправки, две стоянки для трейлеров, между коробками которых молча бродят тени ходячих, и четыре забегаловки. Бэт невольно вспоминает о шутке, которая у них появилась с Морганом спустя некоторое время начала их совместного пути. Потому что видит через грязные стекла двух ходячих в одинаковой униформе, прильнувших к окнам и слабо бьющим ладонями о стекла, словно привлекая к себе внимания.